Финансовая катастрофа, поразившая Детройт, подробно описана в книге Чарльза Ле-Даффа «Детройт. Американское вскрытие»
[53]. В годы войны этот город называли «арсеналом демократии», потому что там изготавливался весь военный транспорт. Кроме автомобилей, здесь сосредоточилось производство холодильных установок, впервые в массовом порядке стали использовать кредитование, разрабатывались формы отношений между фирмами и профсоюзами. Город богател, рабочие получали очень высокую зарплату.
Но к началу XXI века всё изменилось. Белое население, спасаясь от преступности и высоких налогов, разбежалось в пригороды, оставшаяся беднота не могла вносить в казну достаточные средства. Из столицы автомобилестроения Детройт превратился в столицу безработицы, столицу безграмотности, в которой дети приносили в школу свою туалетную бумагу, учителя не имели учебных пособий, полицейские – автомобилей. Банды подростков поджигали пустующие дома, чтобы согреться или развлечься. Ведь пожар – дешевле билета в кино, да и кинотеатров почти не осталось.
Большинство политологов считают, что главная причина упадка – близорукая жадность профсоюзов. Их непомерные требования вынуждали автомобильных гигантов «Паккард», «Форд», «Дженерал Моторс», «Крайслер» переносить производство в южные штаты, в Канаду, за океан. Городские политики в погоне за голосами избирателей разбазаривали городскую казну или давали щедрые обещания, зная, что выполнять их достанется следующей команде чиновников.
В 1950 году население города насчитывало 1,8 миллиона жителей. Сейчас их осталось около семисот тысяч. Задолженность Детройта достигла двадцати миллиардов долларов, и в 2013 году он должен был объявить банкротство. Десятки тысяч пустых или полусгоревших зданий, огромные пустыри, неосвещённые улицы – трудно поверить, что город может когда-нибудь возродиться.
На одном из сайтов, посвященных Детройту, были размещены две пары фотографий. Первая фотография изображала преуспевающий, цветущий Детройт в 1945 году и рядом – фотография Хиросимы после атомной бомбардировки. Дальше шли рядом две фотографии тех же городов в 2010 году. Подпись: «Кто выиграл войну?»
[54].
Бездомных можно увидеть во всех крупных городах Америки. Среди них много пьяниц, наркоманов, душевнобольных или просто людей, утративших волю бороться за жизненные блага. Но есть и разряд чудаков, выбравших эту судьбу, как в старину люди выбирали отшельничество в скиту или в пустыне.
Мне довелось познакомиться с одним таким чудаком, ибо мы с ним арендовали соседние помещения в коммерческом складе. В своём я держал книги «Эрмитажа», не поместившиеся в подвале нашего дома, он – свой нехитрый скарб, состоявший из посуды, спальных мешков, палатки, бензинового примуса, старых книг, башмаков, одежды, журналов и прочих отживших вещей, с которыми у него не было сил расстаться. Ночевал он в автомобиле, пенсии ему хватало на еду и бензин. Речь его была спокойной и дружелюбной, но он никогда не заговаривал первым. Видимо, другие люди его не очень интересовали.
Однажды при встрече я спросил его:
– Давно не видел вас. Что-нибудь случилось?
– Нет, всё в порядке. Я просто ездил по южным штатам.
– Какова же была цель вашего путешествия?
– Цель? – переспросил он. Вопрос явно показался ему наивным. – Цель всегда может быть только одна: познание (knowledge).
Пристыженный мудростью автомобильного отшельника, я не нашёлся что ответить.
5
В семье
Я сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас.
А. Пушкин. «Евгений Онегин»
В течение XX века американская семья претерпела невероятные трансформации, и законодательство явно не поспевало отражать происходившие перемены. Когда Элеанор Рузвельт в 1918 году случайно узнала, что у её мужа, отца их пятерых детей, пылает роман с её секретаршей, это было для неё шоком, перевернувшим всю жизнь. Восемьдесят лет спустя, когда разразились публичные скандалы из-за открывшихся связей президента Клинтона, его жена, Хилари Клинтон, приняла это довольно спокойно и умело использовала ситуацию как трамплин для собственной политической карьеры.
За эти годы тихо и незаметно ушёл в прошлое ужас перед браком, не освящённым церковью. Жених, ожидающий, что его невеста окажется девственницей, может стать предметом насмешек. Рождение ребёнка от неизвестного отца или даже с помощью банка спермы не бросает тёмного пятна на репутацию женщины. Внебрачное сожительство по системе бойфренд/гёрлфренд не вызывает возражений ни у его, ни у её родителей. Развод сделался таким повседневным явлением, что дети путаются в нумерации мужей своей матери.
Противозачаточная таблетка, вошедшая в обиход в 1960-е годы, произвела настоящую революцию, но одновременно обострила борьбу вокруг проблемы абортов. Тут дело порой доходило до кровопролития.
Вера в то, что всякий аборт есть убийство невинного и беззащитного человеческого существа по капризу его жестокой и безответственной матери, проникала в миллионы сердец и толкала людей на борьбу. Фанатики этой веры доходили до поджогов клиник и убийства врачей. Штатные законодательные собрания по-разному реагировали на возникшую бурю. В конце концов Верховный суд согласился вмешаться и в 1973 году вынес постановление по делу, вошедшему в историю как «Jane Roe v. Wade»: «Право на аборт является конституционным правом каждой женщины, если плод не достиг той стадии, когда он может самостоятельно существовать вне материнской утробы»
[55].
Это решение до сих пор подвергается яростным нападкам. Противники абортов (они называют себя «За жизнь») доказывают, что нигде в Конституции нет таких слов, а, наоборот, право на жизнь объявлено главным правом, дарованным человеку самим Творцом. Они утверждают, что после опубликования решения Верховного суда это право было нарушено в стране 50 миллионов раз. От врачей, совершающих аборты, требуется немалое мужество, ибо пуля страстного защитника нерождённых может поразить его в любой момент. Сама Норма Маккорвей, истица в деле Jane Roe v. Wade, изменила свою позицию, присоединилась к движению «За жизнь» и утверждает, что вчинила свой иск в 1972 году под нажимом и при дезинформации со стороны сторонников движения «За выбор» (то есть за разрешение абортов)
[56].
Не менее страстные дебаты кипят вокруг вопроса: должен ли закон давать однополым парам те же права, какими пользуются обычные семейные союзы.
Защитники равноправия для гомосексуалистов изобретательно и неутомимо отстаивают свои главные тезисы.
