Небезинтересными являются также взаимосвязи между Банком Англии и Федеральной резервной системой, создание которой стало ключевым фактором в закреплении англосаксонских позиций в системе мировых финансов в начале XX века. Ведущую роль в планировании, разработке законодательства и агитации за создание Федеральной резервной системы сыграл «Хаус оф Морган», который выступил главным связующим звеном между Федеральным резервом и Банком Англии. Американский экономист М. Ротбард пишет: «У “Хаус оф Морган” всегда были сильные связи с Англией. Джуниус, отец Пирпонта Моргана и первый банкир в роду, был банкиром в Англии; лондонский филиал банка «Морган, Гренфел энд компании» возглавлялся влиятельным Эдвардом «Тедди» Гренфеллом (позднее лорд Сент-Джаст»). И дед, и отец Гренфелла были директорами Банка Англии и членами парламента, а сам Гренфелл стал директором Банка Англии в 1904 г. В «Морган, Гренфелл энд компании» ведущим партнером Гренфелла был кузен Тедди, Вивиан Хью Смит, позднее лорд Бистер, личный друг Дж. П. Моргана-мл. Отец Смита был не только Управляющим Банка Англии, но и происходил из семьи так называемых «Смитов из Сити», самой плодовитой банковской семьи в английской истории, родоначальник которой стал банкиром еще в XVII ст.»
[184].
Благодаря родственным связям в самых верхах Лондонского Сити банкирский «Дом Морганов» перед началом первой мировой войны получил статус фискального агента министерства финансов Великобритании и Банка Англии, а также подряд на закупку в США всего необходимого для введения войны. Для оплаты военных поставок Великобритания была вынуждена выпускать огромные облигационные займы, монополию на размещение которых получили Морганы. Таким образом, Морганы сыграли ключевую роль в налаживании стратегического партнерства между США и Британией в финансовой сфере. Управляющий Федеральным резервным банком Нью-Йорка (и фактический глава Федерального резерва в 1914–1928 гг.) Бенджамин Стронг благодаря содействию семьи Морганов установил тесные связи с Монтегю Норманом, управляющим Банка Англии в 1920–1944 гг. М. Норман «будучи империалистом до мозга костей хотел сохранить за Лондоном положение финансового центра, а за Банком Англии – арбитра мировой валютной системы». В этом большую поддержку Британии оказывал Федеральный резервный банк Нью-Йорка. Для восстановления довоенного завышенного паритета фунта стерлингов к доллару (4,86 долл, за 1 фунт) последний сознательно проводил политику дешевых и инфляционных денег, оказывая тем самым поддержку Британии в установлении и подчинении Европы золотодевизному стандарту. Главным инструментом его внедрения стала Генуэзская финансовая конференция, созданная весной 1922 г. Лигой наций, а в ней – Женевский комитет по финансовым и экономическим вопросам, в котором с самого начала доминировал М.Норман. В своем дневнике Эмиль Монро, управляющий Банка Франции, так охарактеризовал британскую валютную политику: «В каждой стране провоцировались финансовые проблемы, чтобы та была вынуждена обратиться в контролируемый британцами Женевский комитет. Метод разрешения проблем всегда был одинаковым: в центральный банк назначался иностранный контроллер – британец или по рекомендации Банка Англии, часть резервов центрального банка размещалась в Банке Англии, что обеспечивало одновременно укрепление фунта и британского влияния. Чтобы предотвратить возможные неудачи, они заручались сотрудничеством Федерального резервного банка Нью-Йорка. Кроме того, на Америку возложили обязанность предоставлять иностранные займы, если их сумма неподъемна [для англичан], но политические выгоды от этих операций неизменно достаются британцам»
[185].
Англичанам принадлежит ведущая роль и в создании в 1930 г. первой международной финансовой организации – Банка международных расчетов (БМР). Современное значение этой организации сложно переоценить. БМР занимается разработкой и внедрением разнообразных международных стандартов и кодексов, представляющих минимальные требования отчетности. Эти стандарты, в частности, включают такие вопросы, как:
• принципы корпоративного руководства;
• принципы относительно выплат и компенсаций;
• права держателей акций;
• личные сбережения;
• безопасные пенсионные сбережения;
• международные стандарты учета, применяемые при подготовке финансовой отчетности;
• международные стандарты аудита;
• расчеты по ценным бумагам;
• расчеты в иностранной валюте;
• минимальная достаточность капитала для банков;
• управление рисками;
• четкая спецификация структуры и функций правительства;
• получение статистических и других данных от министерств образования, здравоохранения, управления финансами и других учреждений;
• ратификация и применение инструментов ООН;
• криминализация финансирования терроризма.
Очевидно, что подобного рода широкого охвата полномочий не имеет никакая другая международная финансовая организация, не говоря уже о суверенных государствах. По мнению американского экономиста, Д.Т. Волфа, именно на БМР в будущем могут быть возложены компетенции органа всепланетарного финансового контроля – мирового центрального банка, задачей которого станет создание «Бреттон-Вудса двадцать первого» века для разрешения и упреждения будущих финансовых кризисов
[186]. Следует обратить внимание на то, что возможность наделения БМР полномочиями «глобального банковского полицейского» уже неоднократно обсуждалась в прессе
[187]. Всемирный экономический форум в Давосе (ВЭФ) в одном из своих четырех сценариев долгосрочного развития мировой финансовой системы также заложил возможность получения Банком международных расчетов к 2020 году статуса глобального кредитора последней инстанции. Характерно, что в отличие от трех других сценариев ВЭФ, данный сценарий, получивший название «перебалансированная многополярность», выглядит наиболее реалистичным, поскольку не только предполагает перемещение мирового геополитического центра тяжести в сторону группы стран БРИК, но и прогнозирует очередной мощной финансовый кризис в США в 2017 г.
[188].
