— Двести двадцать два, — ответил Роберт.
Это число произвело впечатление даже на Малкеррина.
— Более полусотни в Риме и пригородах, — добавила Мария.
Она готовила группу женщин.
— И более ста тридцати человек близ Венеции, — спокойно сказал Исаак.
— Сто пятьдесят, — добавил Томас.
— То есть более четырехсот! Превосходно.
Казалось, подсчитав своих людей, Малкеррин стал чуть выше, глаза у него загорелись. Он попытался мысленно охватить весь план. Победа вполне им по силам.
— Во имя любви Господа нашего! — нараспев произнесла Мария.
— Во имя любви Господа нашего, — повторили братья Монтези.
Эти слова слегка охладили Малкеррина. Конечно, он делал все это во имя любви к Богу, но и себя он не забывал. Он одержит победу. Он будет управлять темными силами вселенной, командовать могущественной армией колдунов. Сначала придется немного отойти от церкви, но через десять — двадцать лет он вернется и возьмет церковь в свои руки. Возьмет даже силой, возьмет при помощи магии, если понадобится. Он займет место Папы. Постепенно церковь станет магическим продолжением его воли, а его самые темные мечты осуществятся. Гарбарино, да и все остальные, претендующие на первые роли, исчезнут навсегда.
Вокруг него одни враги.
Впрочем, получив власть, он обретет и новых врагов.
— Лиам!
Его звал Роберт Монтези.
— Да, Роберт. Извини, я слишком погрузился в молитву. Просил Господа благословить наши замыслы.
Он немного помолчал.
— Скажите своим людям, что настал долгожданный день. Ваши солдаты должны до полудня покинуть Ватикан, взяв с собой оружие. Но сделать это нужно, не привлекая к себе внимания. По два, по три человека, так, словно не происходит ничего особенного. Скажите им… да, скажите, что обратно они не вернутся, пусть будут к этому готовы. Каким бы ни оказался итог сражения, мы не имеем права подвергнуть опасности церковь, ради блага которой столько трудились.
Он посмотрел на них, казалось, их вполне удовлетворило его объяснение. Они ничего не узнают о действиях Гарбарино.
— Из Рима отправится специальный поезд, мы подготовим его в нашем депо. Вам следует позаботиться, чтобы все о нем знали, он будет формироваться в двух с половиной милях от станции. И вот что, Томас.
— Сэр?
— Предупреди наших людей в Венеции о прибытии поезда Пусть встречают нас ровно в полночь, к северу от станции Санта-Лючия, на складе возле церкви Скальци. К этому времени все должно быть готово, нам нужно будет подъехать к городу, занять позиции, мы выступим на рассвете.
— Ночью, святой отец? Можем ли мы быть уверены, что ночью нас не обнаружат? — спросил Исаак.
— Конечно, противник заметит, возможно, некоторых даже убьет. Однако на рассвете мы должны быть готовы к атаке. Передайте всем нашим людям: ночью никто не должен нападать на Непокорных. Если кого-то из нас атакуют, можно защищаться, это понятно, но если это произойдет, нужно прикончить всех нападавших Непокорных, чтобы они не сумели предупредить своих собратьев.
— А что с обычными людьми? Как быть с ними во время схватки?
— Мы уже говорили об этом раньше, Томас. Мы не должны допустить, чтобы люди увидели чудовищ и нашу схватку с ними. Но если до этого дойдет, вы знаете приказ. Люди могут и погибнуть. Может быть, что чья-то собственность будет уничтожена или повреждена, ведь огонь — наше лучшее оружие. Еще вопросы есть?
— Сейчас нет, святой отец, — мягко ответила Мария.
— Нет, сэр, — в один голос сказали братья Монтези.
— Встретимся здесь же через час. Вы должны быть готовы к полному отчету, а я дам вам дополнительные инструкции.
— Во имя Господа, — сказали все четверо.
— Во имя Господа, — ответил Малкеррин.
Странным было само появление незваного гостя. Они никогда прежде не встречались, но его лицо и Питеру, и Меган показалось знакомым, и это тоже было странным. Он появился как раз тогда, когда Питер и Меган собирались, так сказать, познакомиться поближе, что уж и говорить, как он пришел к ним. Ведь, кроме Питера, никто не мог постучать в окно мчавшегося поезда. Однако это было не все. Войдя в купе, госта назвал Питера его первым смертным именем — Никифор Драгазес. Когда первый момент удивления прошел, Питер почувствовал раздражение.
— Значит, вы меня знаете, — сказал он.
— Полагаю, да, — ответил незнакомец.
— Не припомню, чтобы мы раньше встречались.
— О да, вы меня не видели, но я с вами, Никифор Драгазес, хорошо знаком. — Он вновь повторил имя Питера, чем немало оскорбил его.
— Черт подери, откуда вы знаете это имя? — прорычал Питер.
Незнакомец отступил на шаг, обезоруживающе подняв руки.
— Пожалуйста, сэр. Я не хотел вас оскорбить. У нас общее горе, мы переживаем смерть нашего друга и отца Карла фон Рейнмана, — заявил гость, опустив и руки, и голову.
Питер не был уверен, что гость говорит правду.
— Как тебя зовут, брат? — спросил он незнакомца.
— Коди Октябрь, — не без гордости ответил тот.
Питер Октавиан рассмеялся и покачал головой, показывая тем самым, что вовсе не хотел оскорбить Коди. Смех только искрился в его глазах.
— О черт, ты нас напугал. Вот почему твое лицо показалось мне знакомым.
На этот раз удивился Коди.
— Но мы уже выяснили, что никогда не встречались.
— Я сожалею об этом, эта встреча для меня — большая честь, — сказал Питер.
Они пожали друг другу руки.
— Я много лет восхищался твоим свободолюбием, да и прочими талантами тоже.
Коди покраснел, если можно так сказать о бессмертном, и низко поклонился Питеру и Меган.
— Я польщен.
— Хм-м-м, — откашлялась Меган.
Питер повернулся к ней, он уже немного пришел в себя от удивления.
— Извини. Меган Галахер, разреши представить тебе Уильяма Ф. Коди, — сказал Питер.
Меган с улыбкой кивнула, а Коди снова поклонился ей.
— Впрочем, Коди больше известен как Буффало Уилл
15.
«Буффало Уилл?!»
Меган посмотрела сначала на Коди, потом на Питера, в ее глазах читалось сомнение.
— Да ладно, этого не может быть, — сказала она, имитируя бостонский акцент.
