— Рольф, — наконец сказал Коди, — когда они появятся снова, целься в огнемет.
Большинство врагов уже отступили за угол здания, то есть за линию огня.
Оружие, которое привез им Коди, не слишком подходило для прицельной стрельбы, но Рольф сделал так, как ему велели. Получился такой мощный взрыв, что ударная волна сотрясла все тело Рольфа, и ему пришлось прикрыть глаза рукой, защищаясь от ослепительной вспышки пламени. Рольф отбросил мысли о солнце и открыл глаза: на землю падали обгоревшие куски тел.
«Теперь они побоятся атаковать», — подумал Рольф.
Его народ может спокойно отдыхать, впрочем, навряд ли они будут спать под шум сражения. Питер и Ганнибал предполагали, что полиция не будет вмешиваться в сражение, армия сможет подойти лишь через несколько часов, а к этому времени все будет кончено. Уж они-то с Коди об этом позаботятся.
Для Рольфа не имело значения, что человека, стоявшего рядом с ним, презирал весь его клан. Сегодня Рольф увидел, чего стоит Коди. Уилл Коди был воином, а другого языка Рольф не знал.
Бойцы Малкеррина, стоявшие на площади Святого Марка, хорошо слышали стрельбу, доносившуюся из соседнего квартала. Они обнажили мечи и ринулись в атаку, убили несколько обыкновенных людей, и сейчас, истекая кровью, они лежали на мостовой. На площади было так много народу, что никто ничего не понял. Бойцы Ватикана, пятьдесят с лишним мужчин и женщин, не могли справиться с этой задачей, но, когда послышались выстрелы, ситуация изменилась. Люди замолчали, прислушались, а поняв, что стрельба не прекращается, обратились в бегство. За несколько минут площадь опустела, лишь горстка людей, в основном местных жителей, изумленно бродила по площади. Это дало людям Малкеррина возможность опознать врага.
Они стояли по периметру площади, одетые в маски и костюмы. Их было всего лишь десять. Один из них, одетый в черный длинный плащ и треуголку, но в белой маске, махнул рукой, и они начали медленно приближаться, смыкая круг. В черном были не все, некоторые выбрали более яркие костюмы: арлекины в уродливых обезьяньих масках, шляпах и длинных плащах. Они раскрасили лица во все цвета радуги. Особенно интересно был одет один из них: высокое существо в костюме с красной вуалью, свисавшей над белой маской, и черной шляпе-треуголке, украшенной множеством разноцветных перьев.
— Оставайтесь на местах! — приказал Малкеррин своим бойцам.
Казалось, солдаты Ватикана были готовы обратиться в бегство.
— Октавиан! — крикнул Малкеррин.
Руководивший движением Непокорный в черном плаще, а это был Питер, сделал шаг вперед и произнес:
— Ты не можешь победить, Лиам. Многие из нас разорвали путы, которые твоя церковь когда-то наложила на нас. Ты убил Папу и не можешь теперь вернуться в Рим. Повсюду говорят о том, что многие духовные лица одновременно покинули Ватикан.
— Октавиан, вы — дети самого дьявола. Мы уничтожим вас именем Господа нашего! Ты должен возвратить то, что украл у нас.
— Ты знаешь о дьяволе больше, чем мы, — ответил Питер. — Но так и быть! Если кто-то из вас хочет уйти, мы не будем мстить. Но Малкеррин умрет.
Наступило жуткое молчание. Бойцы Малкеррина переминались с ноги на ногу, словно решали, хватит ли у них мужества покинуть отряд. Наконец один из них сделал шаг в сторону, но Малкеррин поднял руку и что-то пробормотал.
Огромная тень вылетела из-под камней площади, ее трудно было разглядеть в дневном свете. Туманный призрак метался в воздухе, словно воздушный змей в потоках ветра, и бросился вниз на застывшего в ужасе солдата.
Когда человек закричал, с неба повалил снег, а со стороны театра вновь донеслась стрельба. Раздался взрыв. Тень зачавкала, и этот звук был неприятен всем. Малкеррин вновь посмотрел на Октавиана.
— Пистолеты, Октавиан? Ты меня удивил.
Питер снял шляпу и маску, встряхнул длинными волосами и улыбнулся.
— Таков был замысел Наступила новая эра Многое изменилось.
Малкеррин показал пальцем на Питера и прокричал слово, которого никто не знал. Однако призрак понял его, он оторвался от своей жертвы и темным облаком устремился к Питеру. Казалось, Питер позволит призраку ударить его, черное облако приближалось, и, когда оно было совсем близко, Питер исчез, сам обратившись в туман.
Белая туча, еще недавно бывшая Питером Октавианом, прошла сквозь черное облако, смешалась с ним, вихри закружились в поединке призраков, Питер обратился в пламя. Черный туман стал черным дымом, а когда ноги Октавиана коснулись земли, тень, вызванная отцом Малкеррином, исчезла.
Малкеррин потерял дар речи, но мысли опережали его действия.
«Все отменяется!» — мысленно закричал он.
От его страха братья Монтези и сестра Мария могли испытать острую боль, но ему было все равно.
— Оставьте все и немедленно присоединяйтесь ко мне.
Его ментальный зов не слышали те, кто оставался возле театра, но Малкеррин решил, что их пока лучше не трогать. Он не мог предположить, насколько серьезной была опасность, не понимал, с чем именно они столкнулись. Он огляделся, надеясь отыскать способ покинуть площадь, но снег шел все сильнее, и ему было плохо видно. Порождения дьявола вытащили автоматические пистолеты из-под костюмов.
— Спрашиваю еще раз, — спокойно повторил Октавиан. — Кто из вас хочет мирно уйти?
— Ложись! — крикнул Малкеррин своим солдатам.
Началось настоящее светопреставление.
В тени музея Коррер, сквозь падавший снег, Трейси Сакко и Сандро Риччи снимали эту войну.
Глава 28
Карнавальные костюмы уже превратились в лохмотья, ходули были сломаны, сорваны маски, открывшие испуганные лица Жители Венеции разбегались по домам, а гости города каналов, в том числе и добровольцы, искали укрытия. Они заполнили отели, рестораны и бары. Однако многих разбирало любопытство, побеждавшее страх: неужели началась война? А если началась, то кто воюет? Люди толпились на перекрестках и на набережных, возбужденно обсуждали происходившее, слухи стремительно разносились по городу.
Нашелся смельчак, решивший поговорить с отрядом черных солдат, вооруженных мечами и огнеметами. Он спросил их, что происходит в городе, но через минуту с криками вернулся обратно — черные солдаты молча отогнали его.
«Кто они? — хотели знать люди Венеции. — И где армия, где полиция?»
Небольшие костры, горевшие по всей Венеции, превращались в пожары. Даже когда солдаты Ватикана устремились к своему командиру, огонь продолжал бушевать. Загорелся дом Ганнибала, и нападавшие на Алекс и Меган бежали. Впрочем, далеко не всем удалось унести ноги. Девушки постарались вовсю, и одиннадцать солдат Малкеррина навсегда остались в доме.
— Что теперь? — спросила Алекс.
Сама того не заметив, она стала полагаться на мнение Меган.
