Во второй пьесе Голсуорси поднял волнующий его вопрос о праве человека высказывать и открыто отстаивать свое мнение при любых обстоятельствах. В ней также рассматривается и более общая проблема о праве сильного государства навязывать свою волю, свои представления о справедливой социальной системе другому малому и более слабому. И здесь авторская позиция ясна: он противник имперской политики, политики колонизации. Он снова показывает, как антагонизм взглядов ведет к духовному отчуждению супругов и в конечном итоге распаду семьи. В пьесе видно отношение Голсуорси к толпе – этому чудовищному явлению, легко поддающемуся манипуляции озлобленных людей. Он осуждает лжепатриотизм обманутых и оболваненных малообразованных людей, черни, который инспирируется правящим классом, некоторые члены которого, между прочим, также интересы Империи ставят превыше всего. И если у низших сословий это проистекает от недостатка информированности и понимания, то у высших – всей системой воспитания элиты в стране.
Тогда же Голсуорси пишет статью «Несколько трюизмов по поводу драматургии», в которой выражает прежде всего свое понимание места нравоучения в пьесе. Самое правильное, по его мнению, для драматурга, реалистически изображая характеры и жизнь, дать возможность публике самой сделать нравоучительные выводы. Конечно, личность драматурга не останется незамеченной, ведь «как человек живет и думает, так он и пишет». И Голсуорси призывает: «В человеческом обществе есть только две беспристрастные фигуры – ученый и художник, и к беспристрастию должен стремиться драматург, если он хочет писать не только для сегодняшнего дня, но и для будущего». Он уделяет внимание и технике написания пьесы, построению сюжета, диалогов, характеров, темпу действия, занимательности (четкости композиции, отбору материала) и т. п. «Реалистическое искусство, если оно живое, вернее, для того, чтобы быть живым, должно управляться целой вереницей тончайших символов». И конечно, Голсуорси не забывает о лирике, он ратует за слияние лирики и реализма. Статья была опубликована в журналах «Двухнедельное обозрение» и «Атлантик Монтли», а в декабре автор прочитал ее в Сезам Клаб.
Летом 1909 г. Голсуорси хотели поехать в Тироль, но у них это не получилось.
Ада замечала: «В последнее время Джек совершенно не может работать (sic!), сказывается отсутствие Солнца. Бедняжка! Мне не очень нравится летом в деревне – все слишком зеленое, жирное, насыщенное».
Но в Лондоне писателя постоянно отвлекали от работы. Ада в июне свидетельствовала: «Мы провели беспокойную неделю на Аддисон-роуд. Мне понравилось, но Джек был рад вернуться сюда (в Манатон)». И в декабре: «Джек наконец приступает к работе. В Лондоне на сей раз было ужасно. По тем или иным причинам Джек совершенно не имел возможности писать».
В начале июля Джон начал писать роман «Патриций» (тогда он думал назвать его «Патриции») и вскоре уже завершил первые две главы. После трехнедельного пребывания в Лондоне они отправились в Илкли в Йоркшире, где Ада проходила курс лечения ревматизма.
Голсуорси здесь начинает писать пьесу «Правосудие» и полностью завершает первые два акта. Третий акт он пишет на следующей неделе в Скарборо. Это небольшой курортный город на восточном берегу Англии расположен у крутых, почти отвесных высот при самом выходе из лощины, через которую перекинут мост, соединяющий две скалы на высоте 25 метров над уровнем потока. Джон с Адой любовались и видом развалин нормандского замка, поднимавшегося с вершины высокого мыса над живописным городом. А поднявшись к нему, с наружных стен замка они видели, как на стометровой глубине под ними волны с пеной разбиваются на черных подводных камнях. Скарборо уже в Средние века был торговым городом, и в его порт, защищенный стометровой плотиной, заходили крупные суда берегового плавания и рыболовные. Кроме морских купаний город привлекает и целебными минеральными водами, вытекающими в одном из его кварталов. Но она не очень помогала Аде, и они вскоре вернулись в Лондон. Однако его работа была прервана их поездкой в Ноттингем на берегах Трента, где ставилась его пьеса «Схватка». Остаток года они почти целиком провели в Манатоне, где Голсуорси продолжал работу над романом. Но и здесь его работа несколько раз прерывалась уже упоминавшейся поездкой в Кельн и инспекцией в Лондоне жизни в Ист-Энде для скетча «Рабочие». Он также два раза приезжал в Манчестер, где была осуществлена удачная постановка «Схватка» мисс Хорнимэн в Гайети Театре.
Декабрь и январь чета Голсуорси проводила, живя попеременно то в Лондоне, то в Литтлхэмптоне. В это время Джон написал пять очерков: «Слабые», «Давайте отдохнем», «Портрет», «Выбор», «Наслаждение» и «Еще раз». Все они были опубликованы в сборнике «Смесь», за исключением первого, касающегося суфражисток и изданного отдельно как памфлет. В дополнение к этим новым Голсуорси переработал ранее написанные очерки, которые также вошли в этот сборник. И как бы это ему было ни достаточно, он пересматривает свой роман «Вилла Рубейн» и четыре истории сборника «Человек из Девона».
Голсуорси был озабочен, и даже отметил это в своем дневнике 6 января, подбором эпиграфа к своему новому роману «Патриций». Решить эту проблему ему помогло письмо от его хорошего знакомого, профессора Мюррея, отношения с которым становились все более теплыми. Он предложил цитату, которая и появилась на титульном листе романа: «Нрав человека – его рок».
Через несколько дней Голсуорси был приглашен на обед в частном доме, где сидел рядом с Уинстоном Черчиллем и снова в длительной беседе обсуждал с ним проблему тюрем и некоторые другие вопросы, как, например, Вето-билль, на который Голсуорси нападал, а Черчилль защищал.
Но основное внимание тогда Голсуорси уделял своей пьесе «Человек мира», которую он вчерне завершил 23-го, сменив название на «Дезертир» двумя днями ранее, еще через четыре дня Голсуорси закончил второй вариант своей пьесы.
Он также следил за новой постановкой «Серебряной коробки» в «Coronet Theatre», продолжал работу над «Мимолетной грезой», аллегории в 6 картинах, а также пересматривал текст пьесы «Дезертир». 11 февраля Голсуорси долго сидел утром на балконе, обдумывая четырехактную драму «Патриоты». Это было в отеле в Литтлхэмптоне, на том балконе, на котором он через два дня написал поэму «Крик трущоб». Вернувшись в Лондон, наблюдал за постановкой «Серебряной коробки», а затем отправился в Ливерпуль, где готовили его пьесу «Схватка». В двадцатых числах «Схватка» успешно представлена в «Repertory Theatre» в Ливерпуле, где на Голсуорси наваливаются различные светские обязанности: ужин в Университетском клубе с профессорами и лордом Дерби, выступление с речами, так что возвращались в отель после двух часов ночи.
В марте он снова возвращается к «Дезертиру», а в апреле начинает работать над драмой «Голубь». Голсуорси никак не мог привести пьесы к удовлетворяющему его состоянию и время от времени снова возвращался к их пересмотру.
Несмотря на то что Аде нравились длительные путешествия, особенно в южные солнечные страны, и светская жизнь с ее великосветскими приемами, зваными обедами и премьерами пьес Джона, она была для Голсуорси его личным секретарем, и не просто аккуратным техническим исполнителем, перепечатывая подчас многократно написанное им, пока текст станет удовлетворять писателя; Ада читала и высказывала свое мнение обо всем, что выходило из-под пера Джона. В Уингстоне ее жизнь подчас этим и ограничивалась. «Джек усиленно забивает гвозди (т. е. много времени уделяет литературной работе) и очень уже утомился умственно. А я, как обычно, перепечатываю написанное, шью, занимаюсь садом и пишу те письма за него, которые не представляются ему важными».
