– Несу! – ответила я и понесла к столу поднос с хлебом и баночку с содержимым неаппетитного цвета.
Со стуком поставив ее на стол перед мужем, я шепнула ему:
– Сразу после еды займи чем-нибудь Вадима!
Колян глубоко кивнул и, не откладывая дела в долгий ящик, прошамкал сквозь набитый рот:
– Я шлышал, тут ещщ бильярд? Шыграем?
Тараскин оказался не прочь «шыграть», и сразу после ужина они удалились в бильярдную комнату, откуда вскоре послышался грохот раскатывающихся шаров. Зинуля, все еще бледная и неразговорчивая, по собственной инициативе отправилась в кухню мыть посуду. Масяня отловил под диваном Точилку и принялся настойчиво скармливать ему остатки салата, а мы с Иркой взяли в оборот Катерину. Ей предстояло проглотить шокирующую информацию, и добрая Ирка накапала для анестезии водки в рюмку, но спохватилась и убрала от Катьки спиртное даже раньше, чем та успела от него отказаться. При этом моя самокритичная, но бестактная подруга свободной рукой хлопнула себя по лбу:
– Тьфу, дура я, тебе же пить нельзя, в твоем-то состоянии!
Катерина изумленно хлопнула ресницами и воззрилась на Ирку так, словно та только что провела успешный опыт чтения мыслей.
– Мы все знаем! – значительно сказала моя подруга-телепатка. – Ты беременна, срок двенадцать недель, и Тараскин только вчера узнал, что он станет папой.
– Хотя настоящий папа, надо понимать, вовсе не он, – махнув рукой на деликатность и церемонии, подхватила я. Вдруг ужасно захотелось тоже хоть немного поизображать из себя ясновидящую!
– Ты не подумай, мы тебя не осуждаем, в наше время необязательно быть законными супругами, чтобы завести ребенка! – вставила Ирка, пока я держала театральную паузу.
– И мы прекрасно понимаем, почему ты не требуешь расторжения жульнического брака с Вадимом! – плюнув на паузу, сказала я.
– Ясное дело, Тима нет в живых, да и жениться он в последний момент отказался, а матерью-одиночкой быть не очень приятно, так что лучше уж Тараскин в роли мужа и отца, чем вообще никого! – сочувственно протарахтела Ирка.
Пока Катька слушала наши сбивчивые эмоциональные речи, глаза у нее становились все больше и выразительнее, щеки разрумянились, рот приоткрылся, а брови взметнулись крыльями. За пару минут мы с подружкой превратили дурнушку в красавицу исключительно силой слова!
– Я не понимаю… – тараща глаза-плошки, протянула Катерина.
– Сейчас все поймешь! – пообещала Ирка и в некотором сомнении посмотрела на меня:
– Может, ей заранее валерьянки накапать?
– Зачем валерьянки? – забеспокоилась Катька.
– Катя, ты только не волнуйся, тебе это вредно, – мягко сказала я. – У нас для тебя плохие новости, но мы постараемся сообщить их тебе как-нибудь помягче, да, Ирусик?
– Конечно! – глубоко кивнула Ирка.
Она подергала себя за локон, размышляя, с чего бы начать, и зашла издалека:
– Катюша, хорошо ли ты знаешь Вадима?
– Хорошо? Не знаю, но знакомы мы уже лет пять, не меньше, – растерянно ответила Катерина. – Он же папин компаньон! То есть он был папиным компаньоном…
Она погрустнела.
– Да-да, Тараскин был компаньоном Андрея Петровича, а теперь станет заправлять всеми делами на предприятии единолично, – продолжила гнуть свою линию Ирка. – Смерть твоего папы была ему выгодна, особенно после женитьбы на тебе.
– После фиктивной женитьбы! – напомнила я. – Да-да, мы в курсе, что в загсе была не ты, а другая, похожая на тебя девица.
– И мы знаем, что Тим только изображал любовь-морковь, а на самом деле играл на руку интригану Тараскину, – подхватила Ирка.
Забывшись, мы снова загалдели, как чайки, не поделившие вкусную рыбешку. Сообщить шокирующую новость «помягче» не получилось.
– И пусть тебя не сбивает с толку то, что Тим появился здесь позавчера вечером! – сказала я. – Он не к тебе пришел, а к Тараскину. И самое главное: Тим не стрелял!
– Стрелял не Тим! – повторила Ирка. – Стрелял Тараскин! Сначала он убил Андрея Петровича, а потом инсценировал самоубийство Тима!
Катька вновь показала себя молодцом и не грохнулась в обморок, поэтому мы быстренько изложили ей наше видение ситуации, уже не прикидываясь телепатками и не особенно выбирая выражения.
– В общем, ты, Катюха, как знаешь, но мы с Ленкой все-все расскажем следователю! – закончила моя подруга. – Как говорится, вор должен сидеть в тюрьме, а уж убийца – и подавно!
– Мне нужно побыть одной, – помолчав немного, тихо, но твердо сказала Катерина.
– А мы как раз уже собирались уходить! – нарочито весело ответила Ирка.
– Раз уж больше ничего не осталось, – машинально пробормотала я, совсем как Винни Пух.
Мы с большим трудом извлекли из бильярдного подполья Коляна, вытащили из-под стола Масю с Точилкой, собрались и умелись в свой уютный флигель. И только там вспомнили, что забыли на кухне в большом доме Зинулю!
– Я схожу за ней! – вызвался Колян.
– Нет, уж лучше я! – возразила я, обоснованно опасаясь, что азартный супруг снова надолго припадет к бильярдному столу.
– Мама, ты куда? – зевая, поинтересовался Масяня.
– Сейчас вернусь, – пообещала я. – Ты пока укладывай спать Точилку.
Ребенок сгреб в охапку кролика и понес его в кровать, а я накинула куртку, сунула ноги в дежурные валенки и побежала в большой дом.
На кухне было чисто, прибрано, в проволочной сушилке стояли мокрые тарелки, приятно пахло свежесваренным кофе. Зинули не было видно.
– Зина! Ты где? – позвала я.
Мне никто не ответил, и я пошла на поиски. Пробегая через пустой холл, покосилась на жалюзи, за которыми мы с Иркой прятались ночью, и увидела, что матерчатые полосы шевельнулись, словно тронутые сквозняком.
– Это кто там прячется? – спросила я.
Хотела спросить грозно, а получилось опасливо.
– Это я!
Матерчатая конструкция снова качнулась, из-за нее выглянула Катерина.
– Ты что там делаешь? – спросила я.
– Да так… Думаю.
– Нашла максимально уединенный уголок? – с пониманием спросила я, без приглашения внедряясь в тесное убежище за шторой.
– С детства люблю сидеть на подоконниках, – со смущенной улыбкой призналась Катька. – Дурацкая привычка.
– Почему – дурацкая? Классическая, – не согласилась я. – Ты же читала «Джен Эйр»? Главная героиня романа, будучи девочкой, пряталась от всех на подоконнике за бархатной шторой и читала там книжки.
– А я просто смотрю в окно, – сказала Катька. Туго обхватив руками колени, она привалилась плечом к холодному стеклу, повернула голову и смотрела во двор. – Где-то Дина с Семендяевым заплутали? Что-то долго их нет.
