– Папа сказала, что я сама найду своего Адама.
– Нашла? – благосклонно улыбнулся мужчина.
– Не совсем.
– Что значит не совсем?
– Моего мужа зовут Федор. Но он сказал, что я могу называть его Адамом… Он глупый человек, – вздохнула она.
– Почему?
– Потому что шутил. А с Евами нельзя шутить. Ева слишком доверчивая, она может и поверить. И я поверила. В любовь. Но это неправда.
– Что неправда?
– Я не люблю его.
Ева сказала об этом без всякого стеснения. И с милой улыбкой на губах. Во-первых, она говорила правду. А во-вторых, она думала о том, как произвести впечатление на хозяина положения, от которого зависело, жить ей или умереть. А она чувствовала его настроение и как будто знала, что ему хочется слышать.
– А кого любишь?
– Не знаю.
– Что значит не знаю?
– Я ищу своего Адама. И пока не могу его найти.
– Может быть, ты плохо ищешь? – спросил он, заинтригованно глядя на нее.
– Может быть.
– А может быть, тебе не надо его искать? Может быть, Адам сам должен тебя найти?
– Как он меня найдет, если я здесь?
– Так здесь он тебя и найдет.
– Как?
– Меня зовут Адам.
– Вы, конечно, шутите. – Ева засмеялась со всей нежностью, на которую только была способна.
– Нет, не шучу. Я Адам. А это мой райский сад, – он повел рукой в темноту за домом.
– Райский сад?
– Самый что ни на есть, – без тени юмора сказал он.
– А я думаю, почему мне так хочется спать?
Она хотела, чтобы ее слова прозвучали как милая шутка, но Адам воспринял все всерьез.
– Спать тебе хочется, потому что ты под действием снотворного.
– Вы знаете?
– Я все знаю…
Он повел рукой в сторону дома, который снаружи казался ей самым настоящим сказочным дворцом. Изнутри он произвел еще более ошеломляющее впечатление. Теперь она знала, как выглядит изнутри жилище настоящего олигарха. Дом Олега – жалкое подобие этого великолепия. Но с Олегом она не боялась, а здесь поджилки от страха тряслись.
Адам провел ее в большую, богато и со вкусом обставленную спальню, открыл дверь в ванную комнату.
– Примешь душ и ложись спать.
Она зашла в ванную, разделась. Душевая кабина сливалась с полом, ей даже не пришлось поднимать ногу, чтобы переступить порог. И воду регулировать не пришлось, достаточно было выставить на дисплее нужную температуру. Таких чудес у них в деревне отродясь не водилось, но ей хватило ума, чтобы разобраться.
А вот как без полотенца быть, она не поняла. Не было ничего такого – ни полотенца, ни халата. Но только она подумала о том, что в постель придется лечь мокрой, как появился Адам. Тихонько зашел в ванную, встал перед ней во весь рост, ничуть не стесняясь своей наготы. Сложен он был хорошо, ничуть не хуже Олега, а в чем-то даже лучше. Но Ева смотрела на него так, как будто перед ней стоял упырь из преисподней. Чужой дом, практически незнакомый голый мужчина – все как в кошмарном сне, который, возможно, ей не пережить.
– Не бойся, не обижу, – тихо сказал он.
Ева сжалась в комок, закрываясь руками, но кивнула. Дескать, не страшно.
Адам взял ее за руку, вернул под душ, нажал на кнопку, и теплые, широкие как банные полотенца струи обвили ее тело.
– А наготы бояться не надо, – назидательным тоном сказал Адам. – Нагота – это всего лишь нагота. Бояться нужно грязных мыслей.
– Я знаю, у вас чистые мысли, – кивнула она.
Адам резко глянул на нее, и она втянула голову в плечи.
– А врать старшим – нехорошо!
– Разве у вас грязные мысли? – дрожащим голосом спросила она.
– Нет, мысли у меня чистые. Но ты так не думаешь.
– Марат хотел меня убить.
– Не бойся, все будет хорошо…
Адам взял ее за руку, вывел из ванной, показал на кровать, которую уже успели расправить. Наволочки, простыня – все шелковое. А где же вторая простыня, чтобы укрываться?
– В доме тепло, – сказал Адам, подталкивая ее к кровати. – Но для комфорта женщине нужно одеяло. Все будет, ложись.
Ева легла, свернулась калачиком. И закрыла глаза в ожидании неизбежного. Сейчас Адам подляжет к ней и даст волю своим грязным мыслям. От нее-то, конечно, не убудет. Да и как мужчина он – более чем. Но от дикой тоски хотелось выть волком. Еще чуть-чуть, и она забьется в истерике.
Но Адам не лег с ней. Зато включились вмонтированные в спинки и боковины кровати воздуходувы. Но плотность теплых воздушных потоков была куда более слабой, чем в душевой кабинке, а ласкающий эффект – не в пример выше. Тело обволакивали теплые шлейфы, а в лицо дышала утренняя свежесть. Тревогу из души эти мягкие приятные потоки не выдули, но все же Ева уснула быстро. И в полном одиночестве.
* * *
Девушка вошла в образ. Роза, похоже, чувствовала себя Джеймсом Бондом в юбке, не понимая, что самоуверенность может сыграть с ней злую шутку. А может, она всего лишь делала вид, что даже не подозревает Пахомова в ответной игре.
– Мне кажется, нам пора встать на якорь, – сказал Олег.
Они начали в дешевом кафе, затем перекочевали в ресторан, но время уже позднее, пора ставить точку во всей этой истории.
– Встать! Смирно! – как бы пьяно улыбнулась она.
– Уже смирно, в этом ты даже не сомневайся. Только вот гавань у меня занята. Нельзя мне домой.
– Так пошли ко мне!
– А можно?
– Я и сама хотела тебе предложить. А то смотрю, ты все мнешься…
Олег расплатился, они вышли из ресторана. Он не оборачивался, но и без этого чувствовал, что за ними следят. Так и должно быть.
Такси он выбирал сам. Сели, приехали, зашли в печально знакомую гостиницу. В номере никого не было, но расслабиться Олег не мог. Он чувствовал, что скоро должно что-то произойти.
В номере было подозрительно чисто. Кровать безупречно заправлена, все на местах, и нигде не видно приемника для радиозакладок. Ни бинокля, ни подзорной трубы, ни винтовки с оптическим прицелом. Роза следила за Пахомовым, за Селюгиным, и момент, когда они оба вышли из номера, должен был застать ее врасплох. Она сразу пошла за ними, у нее просто не было времени убрать за собой. Значит, это кто-то сделал за нее. Кто? И кому она звонила? А какое задание получила?
Олег понимал, что фактически сунул голову в петлю. Одно неосторожное движение, и все. Игра в тылу врага с петлей на шее – штука опасная. И не только для него одного. Вместе с ним своей жизнью рисковал и Селюгин. Что, если Роза собиралась тащить Олега к себе в номер, чтобы затем подставить под убийство? Уснет он здесь, а проснется в номере у Селюгина. Рядом с трупом. С окровавленным ножом в руке. А там и тело Евы всплывет.
