– Он к тебе приставал?
– Да!.. Я, дура, его к себе притащила. Думаю, если мент, ну, в смысле полицейский, то и бояться нечего. А он хвост распустил!.. Наша сила, говорит, в плавках!.. Нет, насиловать он бы меня не стал, это я тебе точно скажу. Но как смотрел, как смотрел!.. Я тебе честно скажу, я бы ему отдалась! Такой мужик!.. Но я не могу с каждым встречным. Сколько их тут таких отдыхающих… А замуж никто не зовет, – пронзительно вздохнула Полина.
Татьяна нервно провела пальцем по подбородку. У нее такая же беда. Вроде красивая, и мужчины есть, с которыми можно было бы под венец, а обручального кольца на пальце до сих пор нет. В этом есть ее вина. Сколько раз она говорила «нет», когда нужно было сказать «да». А годы идут, им все равно, кто виноват…
– А у тебя как?.. Вижу, что никак… – спросила и сама же ответила Полина. – А баба ты красивая… И я вроде ничего, а?
Знаменова кивнула. Красивая она баба. И сексуальная. Именно так думает Олег. Может, он действительно домогался Полины? Может, у него действительно съехала крыша от ее сексуальности?..
* * *
До Краснодара ехать и ехать, плюс обратный путь. Но Ева обернулась всего за четыре часа. Около часа туда, столько же обратно, все остальное время она провела в салоне брендовой одежды.
В этот салон она зашла бедной родственницей, в стремненьком сарафанчике. Девушка в стильном костюмчике смерила ее пренебрежительным взглядом, колко улыбнулась. А потом как начала прыгать вокруг нее. Чем больше Адам покупал, тем шире становилась ее улыбка, а взгляд все больше наливался завистью. Когда Адам расплачивался, зависть эта сочилась из глаз, как яд из змеиного зуба. Приятно вспомнить.
А еще приятней надеть платье, которое больше всего понравилось Адаму. Открытые плечи, оголенная спина, подол длинный, струящийся. Волосы у Евы распущены, глаза подведены, на губах сочно блестит дорогая помада, а какие у нее духи…
Она стояла посреди спальни, Адам завороженно смотрел на нее.
– Пройтись? – спросила Ева.
Туфли у нее на шпильках, но это ее не пугало. Она уверена была в том, что сможет пройтись модельной походкой.
– Не надо.
Он взял соболиную горжетку, подошел к Еве со спины и украсил плечи.
– Просто стой.
– Хорошо. А то мне страшно. Сделаю шаг и улечу. Как воздушный шарик. Я сейчас такая легкая. И легкомысленная. Может, это от счастья?
– Возможно, ты меня обманываешь.
Он положил ей на спину руки, запустил пальцы под боковые вырезы платья и пробрался к самой груди. Соски вмиг затвердели под его дрожащими от возбуждения пальцами. Его вибрация передалась ей, низ живота превратился в пчелиный рой. Роение такое мягкое, щекочущее, а мед теплый, вязкий, текучий…
– Я тебя не обманываю.
– Ты меня хочешь?
– Да, я такая легкомысленная…
Платье с шорохом упало к ногам, Ева смело переступила через него. И так же смело легла на кровать, перевернувшись на спину. Счастью нужно смотреть в глаза.
* * *
Летнее кафе «У Ашота» располагалось на западной окраине поселка, на скалистом, не очень высоком берегу. Шесть беседок примыкали одна к другой, а седьмая стояла особняком. И никто не мог слышать, о чем Татьяна и Полина говорили между собой.
А шашлыки у Ашотика – просто прелесть, тают во рту. А коньяк у него разливной, мягкий, ароматный, легкий. И коварный. Татьяна не сразу поняла, что напилась.
– Хочешь сказать, что Олег у тебя герой? – Полина тяжело ворочала языком.
– Я говорила? – вяло копаясь в памяти, спросила Татьяна.
– Ну, мать!.. Да ты о нем только и говоришь.
– Я говорю?
– Ты говоришь.
– Я говорю, что не могу не верить Олегу.
– Да?.. Хочешь сказать, что его действительно пытались убить?
– А вдруг?
– Ну да, в гостинице стреляли… Но я почему-то думала, что это он…
– Он говорит, что ты следила за Евой и за ее мужем.
– Ну, в какой-то степени…
– В какой конкретно?
Испуганно глянув на Полину, Татьяна приложила руку к груди. Кажется, она икнула. Или не кажется?
– А в такой!.. Ева с катушек слетела! Мужу истерики закатывала! А знаешь почему?
– Знаю! – Кивнув, Татьяна коснулась подбородком своей груди.
– Да потому что Дима по сравнению с ее мужем как бог напротив… э-э… – Полина щелкнула пальцами, подбирая сравнение.
– Сатира!
– Да! Сатира не должна щадить!.. Вилы в бок!.. Седина в бороду… Ты что-нибудь поняла?
– Что-нибудь.
Татьяна поймала себя на мысли, что таращит глаза, чтобы не выглядеть пьяной.
– Седина в бороду – бес в ребро, вот!.. У Димы этот бес не только в ребре… Или в том самом ребре… Я пыталась изгнать его, пыталась… а-а! – Полина пьяно махнула рукой. – Может, у Евы получится?
– А она с ним?
– Да с ним!.. От мужа убежала. И от Олега… А зачем ей Пахомов? У Адама все, а у него – голый васер!
– У какого Адама?
– У Адама?! – Красухина вытаращила глаза в пьяном изумлении.
– Ты сказала, что у Адама…
– Если Ева – Ева, с кем она может быть? С Адамом! Адам и Ева – два сапога… на саночках возить… А я так и сказала – Адам?
– Сказала.
– Да я филолог!
– Философ.
– Я философ, а ты следователь. Выпьем за это?.. Стоп!.. – Полина осадила себя, приложив ко лбу ладонь. А затем сжала кулаки, как будто это могло помочь ей протрезветь. – Ты следователь!
– Следователь…
– Тебе и ноги в руки… В смысле карты… Думаешь, я не знаю, что меня хотят подставить? Знаю!
– Кто? – спросила Татьяна.
– А-а, сейчас! – Полина пьяно погрозила ей пальцем. – Ты мне сначала обещание должна дать, что поможешь.
– Ну, если дело серьезное.
– Серьезное… Такое серьезное, что даже страшно… Очень серьезное. И очень страшное… Есть у нас тут один в авторитете, мы с ним в гостиничном бизнесе конкурируем, терки у нас… Вот я думаю, он меня и подставляет.
– Подставляет?
– Видела я Егора, о котором Пахомов говорит. И Розу видела. В отеле видеокамеры, видела. И не только на видео. Кефаль – поселок немаленький, но все друг друга знают. Роза в массажном салоне работает, и Егор из той же системы. Может, сам обслуживает…
– Обслуживает? – Знаменова обратила внимание, что Полина говорит о Егоре в настоящем времени.
Пахомов дал понять Красухиной, что и Корбылева, и Клевер больше нет, но та их мертвыми не видела… Или она только делает вид, что считает их живыми.
