– А если он дома?
– Смотри! – Горелова распахнула калитку и отошла в сторону, освобождая путь.
Осипов кивнул, прошел во двор, увлекая за собой своих людей. Жилин последовал за ним. А Пахомов задержался. Он смотрел на Любу, пытаясь вспомнить, где же она попадалась ему на глаза.
– Да не сюда смотри!.. – хмыкнула она, запахивая халат. – Чего встал? Баб не видел?..
Пахомов ничего не сказал и пошел в дом.
– Ходят тут всякие, – донеслось вслед.
Видно, Нариман поднимал серьезные деньги. Дом у него большой, богатый, в гараже на две машины стоял новенький «Лексус». И еще он мог позволить себе иметь роскошную любовницу и даже изменять ей. На кроссовере, как выяснилось, ездила Люба. Вторая машина отсутствовала. Так же, как и сам Нариман.
В доме, на самом видном месте, красовалась большая, высотой в человеческий рост картина, на которой был запечатлен хозяин дома. Пахомов узнал его. Это с ним Вика стояла в обнимку на фотографии, которую он видел в Юговке.
А на память пришли другие фотографии, те, которые висели на стене в кабинете у Мулярова. Олег насчитал на этих снимках семнадцать девушек. И среди них была Люба.
Горелова стояла у входных дверей, выражая нетерпение. Она не прогоняла незваных гостей, но всем своим видом давала понять, что видеть их больше не может.
Олег шел к девушке, пристально глядя на нее. Она или не она?
– Хочешь, чтобы я распахнулась? – спросила Люба, движением рук показывая, как она может снять с себя халат.
– Я видел тебя на одной фотографии.
– «Вог», «Космополитен»? – сострила она, глянув на Осипова, который также подходил к ней.
– С Димой Муляровым.
– Ты мне фамилию не говори, я в фамилиях не разбираюсь.
– Ты ей скажи, на какую сумму она его поимела, сразу вспомнит, – усмехнулся Осипов.
– Ой как смешно! – скривилась Люба.
Пахомов ничего не сказал, он просто достал фотографию Мулярова.
– А-а, Дима!
– Знаешь его?
– Кто он такой? – спросила Люба у Осипова, кивком показав на Олега.
– Майор Пахомов, из Москвы.
– В Москве что, все такие тупые?.. Ну а что? Если он видел меня на фото с Димой, зачем спрашивает? Если меня сняли с кем-то на фото, значит, меня конкретно сняли. А если меня сняли… Ну, конечно, я знаю Диму!.. А где он? Я хочу его увидеть! – Горелова хищно сощурилась, как женщина, которой в голову пришла коварная мысль.
– Зачем? – сухо спросил Олег.
– Да надо бы повторить… – уже совсем не так бодро сказала Люба.
– Что повторить?
– Проехали! – Она махнула рукой, отказываясь от разговора.
– Что повторить? – настаивал Пахомов.
Он смотрел на Любу, как волк на болонку, которая вдруг возомнила себя пантерой.
– А чего он на меня так смотрит? – глянув на Осипова, растерянно спросила Горелова.
– Если сказала «а», говори «б».
– А зачем так смотреть?
Девушка попробовала пересмотреть Пахомова, но быстро отвела взгляд с таким видом, будто обожглась.
– Ну, я с Нариком крутила, все серьезно было. А тут Дима… Нарик нас в постели застал… Нарик за волыну схватился, а Дима на него кресло толкнул. Нарик упал, Дима его ударил, и наутек…
– Когда это было?
– Мы с Нариком потом два месяца не разговаривали… В мае сошлись… Типа простил. А сам по бабам!.. Вот я и говорю, что мне Дима нужен… Слушай, а может, с тобой? – Обласкав Олега взглядом усмиренной кобылицы, Люба вдруг прильнула к нему.
А тело у нее упругое, наэлектризованное, не удивительно, что Пахомов ощутил себя до предела заряженным конденсатором. Так вдруг захотелось разрядиться…
– Да, я завтра подъеду, – сказал он, с трудом отрываясь от нее.
– Я буду ждать! – Она призывно смотрела на него.
– Ну что, едем? – спросил Осипов, насмешливо глядя на Олега.
Если останешься, не пожалеешь, всем своим видом говорил майор, и никто не осудит.
– Едем, – решительно сказал Пахомов.
Кушаков не вернулся в машину, но это не помешало Осипову отправиться в путь.
– А где старлей? – все еще под впечатлением спросил Олег.
– Остался с Гореловой. Ты же не захотел… Вдруг Нариман появится.
– А Кушаков справится?
– С Любой?
– С Нариманом.
– Я патрульного с ним оставил. Справятся. А с Любой вряд ли. Она баба упертая. И в постель без выгоды не ляжет. А какая с мента выгода?.. Если только дело закрыть. Так нет на нее ничего. Да и не приветствуется это у нас… Но разве ж перед такой устоишь? Огонь-баба, да?
Олег выразительно промолчал. Редко какая баба могла ошеломить его так, как Люба.
Но удивительное дело, сильное, казалось бы, впечатление почти улетучилось к тому времени, когда он вернулся домой. Знаменова лежала на кровати в одежде, накрытая простыней. Свиягин не стал раздевать ее и правильно сделал. Раздеть Татьяну мог только сам Олег. Потому что она была его женщиной. В прошлом была. Но может вернуться к нему в настоящем и остаться в будущем. Он долго стоял и смотрел на нее. Красивая она женщина, желанная…
Если бы она проснулась от его взгляда, он бы рассказал ей, как прошла ночь. Но Татьяна спала как убитая. И он оставил ее.
Открывая дверь в свою спальню, он подумал о Любе. И усмехнулся. Ему совершенно все равно, чем она там сейчас занимается с Кушаковым.
Развеялись ее чары, и он явственно чувствовал это. Но в кабинет к Диме заглянуть не решился. Нельзя смотреть на ее фотографию…
Глава 17
Посиделки в сауне, две бутылки водки на троих, задержание мошенников, общение с Осиповым, поиски Наримана – и все это за одну ночь. А на сон всего несколько часов. Мало, очень мало. Семь утра уже, пора подниматься и ехать в отдел – заниматься Самантой, а если точней, Сагайдак Александрой Николаевной. Если она еще жива…
Мысль о том, что Саманту могут убить, разбудила и подняла Олега на ноги. Он потому и боялся сдать Розу и Егора в участок, что их могли убрать как опасных свидетелей против Красухиной.
Он разбудил Жилина и Свиягина, принял холодный душ, оделся, спустился на кухню, включил кофемашину, настрогал сыра, колбасы, нарезал хлеба, пропустил все это через бутербродницу. Сейчас подойдут опера, будут им горячие бутерброды. А потом им придется отрабатывать начальственную заботу о подчиненных. Пахомов нутром чуял, что день сегодня будет жарким.
На кухне появилась Знаменова. Олег ее не будил, ей и самой пора честь знать. Она тоже приняла душ, даже высушила волосы и навела макияж, но вид у нее, мягко говоря, несвежий.
