– А где он схоронился-то? Негде, – Зыря выглянул из окна.
– На окнах ставни должны быть. Лучше из железа. Сученыш, ты нас всех угробишь!
– Все сделаем.
Гвоздь зло посмотрел на своего помощника.
– С такими специалистами чудо, что мы еще живы! – покачал он головой. – Только из-за угла стрелять умеете.
– Не, ну не так…
– Закройся!
Глава 35
Шмон
Расследование убийств Соболева и Керимова тормозилось. На отдел по раскрытию убийств, как всегда, продолжали наваливаться другие дела. Внук хотел смотреть телевизор, бабушка возражала. Внук избил и задушил ее, а тело сбросил в реку. Типичное «телевизионное убийство». Время от времени они случаются – в основном на почве того, кому какую программу смотреть… «Ты мне на полпальца меньше налил», – заявил один бомж другому. Удавка из проволоки, труп – в лесополосу. Тоже типичная история – за недолив спиртного народу пало, наверное, намного больше, чем в афганской войне… Мать поругалась с сыном и влила тому в водку флакон психотропного вещества. Угробив его, отравилась сама… На пригородном кладбище в свежей могиле нашли труп шестнадцатилетней девчонки – жутко изуродованный, с содранным скальпом. В тот же день взяли за это дело убийц – двух ее одноклассников. Развлекались ребята со скуки… Обычная житейская гнусь.
Да тут еще замучили общегородские мероприятия. «Арсенал», «Мак», «Гастролер». Обещали очередной этап «Вихря-антитеррора». Городским властям вновь захотелось призвать к порядку приезжих.
– Проводим рейды по гостиницам, – заявил на инструктаже начальник милиции общественной безопасности УВД. – Нарушение режима проживания, оружие, наркотические вещества – этому основное внимание. В каждой группе – сотрудник угрозыска или РУБОПа, паспортной службы, бойцы ОМОНа. Действовать вежливо, но решительно. Соблюдать права граждан и социалистическую законность.
По старой привычке начальник МОБ сказал «социалистическая законность», хотя давно уже нет ни социализма, ни законности.
Косарев и Мартынов попали в одну группу. Гостиница «Восток» оправдывала свое название. Но точнее ее все-таки было бы назвать «Кавказ».
– Стой здесь. Никого не выпускай, – проинструктировал Косарев бойца ОМОНа, чье стокилограммовое тело загородило выход из гостиницы. – Работаем по этажам. Одна группа – в правое крыло. Другая – в левое. Рации – на третьем канале.
Мероприятие проходило уныло и неинтересно. Агент еще вчера сообщил Косареву, что новокузнецкая банда, жившая в этой гостинице, сказала «завтра менты со шмоном явятся» и исчезла в неизвестном направлении. Косарев в очередной раз убеждался, что работа без конкретной информации, да еще в таких масштабах – дело совсем бестолковое.
Так и получалось. Постучаться в номер, проверить паспорт, досмотреть вещи в случае необходимости – и до свидания. Почему-то как раз в тот день все постояльцы подобрались как на подбор вежливые и правопослушные.
– У вас на меню печати нет. Администратора сюда, – наконец нашел к чему прицепиться командир группы омоновцев – бывший сотрудник ОБХСС.
Хоть какой-то результат. Будет чем забить рапорт. «Нарушение правил торговли» – звучит!
Этаж за этажом. Номер за номером.
– Гуляем? – спросил Косарев, открывая незапертую дверь. Можно было бы и не спрашивать. Гульба была в самом разгаре. Двое кавказцев, две туполицые, смазливые дивчины и скромно сидящий в углу качок собрались в номере. Стол ломился от выпивки и еды.
– Сутенерствуешь, сынок? – спросил Косарев качка.
– Да нет. К знакомым зашел.
– Ага. В горном ауле вместе жили? Как их хоть зовут, братьев твоих?
– А чего, я помню.
– Забирай своих матрешек и дуй отсюда, – порекомендовал Косарев.
Качок нахмурился, недовольный тем, что заработок срывается. Девочки – видно сразу – из интимной фирмы. Качок – охранник, который привел их в номер и должен получить деньги, после чего оставить своих подопечных для любовных утех, а через пару часов (или поутру) получить их целыми и невредимыми обратно.
– Но… – решил возразить качок.
– Не раздражай. Иначе всю твою фирму на уши поставлю.
Парень пробурчал что-то под нос и вместе с девахами удалился.
– Цепляете тварей всяких, а потом плачете, что вас водкой с психотропными веществами накачивают, – сказал Косарев.
– Да мы… – начали оправдываться покрасневшие кавказцы солидного возраста.
– До свидания, – Косарев отдал их паспорта и вышел прочь.
Следующий номер. Тук-тук. Два дагестанца без отметки о проживании – в отделение на разбор и на штраф… Следующий.
Нет пропуска в гостиницу – в отделение… Суровая работа для уголовного розыска – борьба с особо опасными уклонистами от регистрации…
С третьим этажом покончено. Теперь на четвертый.
– Хоть бы пару патронов или доллар фальшивый найти, – сказал Мартынов.
– Да брось ты, – отмахнулся Косарев. – Меньше думай о том, как пустить пыль в глаза. Вечер прошел бесполезно – и спиши его.
Группа разделилась. Пошли по номерам. Косарев закончил проверку своих номеров и направился в конец коридора.
Там работал старший лейтенант – участковый из местного отдела. Подойдя к дверям, Косарев услышал возбужденные голоса. Переговаривающиеся особенно не стеснялись в выражениях.
– Ты чего, черножопый, решил за сто баксов откупиться?
– Э, мое, клянусь хлебом. Не хотэл продавать. Сам хотэл косяк забить!
– А кого волнует – хотел или не хотел. На хранение тянет. Два года на парашу.
– Нэт денег больше… Ну, двести.
– Что? Мне, офицеру?! Двести баксов? Ты о чем? А со старшим делиться? А с товарищами по работе? Ты чего, обезьяна?
– Э, зачем обзываться?
– Не нравится? А дубиной по ребрам?
– Ладно. Бэз денег оставляешь. Триста баксов.
– По рукам. Четыреста…
– Триста пятьдесят.
– Уговорил…
Косарев взмахом руки подозвал омоновца и Мартынова, толкнул дверь. В номере старший лейтенант держал за шкирку кавказца. На столе лежал кулек с анашой.
– Понятых, – кивнул Косарев омоновцу.
– Э, братья, – озадаченно посмотрел на пришедших кавказец. – Больше четырех сотен баксов нэт.
– И не надо. Побереги на адвокатов, – Косарев завернул руки кавказцу, нацепил на них наручники и засунул ему кулек в карман.
– Э, брат, ты что дэлаешь?
– Твои братья в другом месте, – он толкнул кавказца на стул и кивнул старшему лейтенанту. – Пошли, перекинемся словечком.
Они прошли в темный холл, где стояли расшатанные кресла и неработающий телевизор за решеткой.
