Военная хитрость удалась. Выманенные из крепости шведы были успешно атакованы и понесли значительные потери. Припомним хохот, раздававшийся в шведском лагере и в столицах европейских государств после первой Нарвы. Теперь пришел черед для веселья в русском лагере. Петр бросил крылатую фразу:
– Высокопочтенным господам шведам поставлен зело изрядный нос.
Тщетно и на этот раз искать в письмах царя сведений о его личном участии в этом эпизоде. В двух сохранившихся письмах Петр пишет о случившемся так глухо, что если бы историк не располагал другими источниками, то расшифровать их содержание было бы невозможно: «Что у нас учинилось под Нарвою, какое удивительное дело, о том подлинно уведомитеся от господина адмиралтейца, которой самовидец оному», – писал Петр Тихону Стрешневу. «Я иного не знаю что писать, – делился царь новостью с Кикиным, – точию, что недавно пред сим учинилось, как умных дураки обманули, и, сие рассуждая, не могу больше двух дел выразуметь: первое, что бог вразумил, другое, что пред их очами гора гордости стала, чрез которую не могли сего подлога видеть».
Другой урок комендант Горн получил после успешного окончания 45-минутного штурма Нарвы. Сопротивление шведов было в такой же мере отчаянным, как и бессмысленным. Русские воины, разъяренные высокомерием шведов и тяжкими потерями, ворвавшись в крепость, не щадили никого, и Петр, чтобы прекратить эксцессы, вынужден был обнажить шпагу против собственных солдат. Виновником кровопролития царь считал Горна, который лишь в последний момент схватил барабан и бил в него кулаками, сигнализируя о капитуляции. Но было слишком поздно. Не ты ли всему виноват? – спрашивал Петр у Горна. Не имея надежды на помощь, никакого средства к спасению города, мог ли ты не выставить белый флаг? Потом, вынув шпагу, обагренную кровью, Петр сказал:
«Смотри, это кровь не шведская, а русская. Я своих заколол, чтобы удержать бешенство, до которого ты довел моих солдат своим упрямством». Царь в сердцах нанес бывшему коменданту увесистую пощечину.
Лаконично, без хвастовства Петр известил друзей о победе. Используя игру слов «Нарва» – «нарыв», он написал Кикину: «Инова не могу писать, только что Нарву, которая 4 года нарывала, ныне, славу богу, прорвало, о чем пространнее скажу сам».
Овладев в течение месяца двумя «праотеческими» городами – Дерптом (Юрьевом) и Нарвой (Ругодевом), – Петр, казалось, мог бы позволить себе передышку. Но ему не сиделось на месте. Сначала он из Нарвы в середине августа отправился в Дерпт, захватив с собою генералов и министров. Этот вояж носил воспитательно-поучительный характер, где крепостные стены, подкопы и апроши использовались в качестве наглядного пособия. Выполняя обязанности и гида, и наставника, царь подробно объяснял слушателям, как происходил под Дерптом «огненный пир». Из Дерпта Петр через Псков и Новгород держит путь на север, куда его влекли два неотложных дела: на Олонецкой верфи надо было присмотреть за строившимися кораблями, а в Петербурге ждали его распоряжений о застройке «Парадиза». Из Петербурга царь мчится в Нарву, чтобы дать там прощальную аудиенцию турецкому послу. Нарву как место церемонии Петр избрал преднамеренно: пусть турецкий посол, осмотрев мощную крепость, сам оценит силу русского оружия. Из Нарвы царь отправляется в Москву. Там он намеревался проводить счастливый для него 1704 год и отпраздновать одержанные победы. В Вышнем Волочке Петр остановился на несколько дней для осмотра Тверцы и Меты, чтобы определить место их соединения. Здесь царь распорядился рыть Вышневолоцкий канал. 14 декабря состоялся торжественный въезд победителей в столицу. Колонну пленных возглавлял генерал-майор Горн, за ним – 159 офицеров. Везли 80 пушек. «Народ смотрел с изумлением и любопытством на пленных шведов, на их оружие, влекомое с презрением, на торжествующих своих соотечественников и начал мириться с нововведениями». Эти слова принадлежат Пушкину.
У Петра было много оснований провожать 1704 год в оптимистическом настроении. Всего четыре зимы отделяли первую Нарву от второй, но как разительно отличались они друг от друга! Тогда русская армия была способна заниматься «младенческим игранием», теперь она вступила в пору юности. Тогда она потерпела поражение, теперь она торжествовала победу. То, что доводилось наблюдать Петру, радовало глаз, и в его письмах 1704 года звучат ранее не встречавшиеся оценки виденного. «Здесь обрели мы людей в добром порядке», – пишет он из-под Дерпта. Из Пскова: «У нас все добро и весело». С Олонецкой верфи: «здесь, слава богу, все изрядно». Из Воронежа: «Здесь обрели все в добром порядке».
Вести о «добром порядке» Петр стремился сделать достоянием населения. Важнейшим средством пропаганды преобразований и военных успехов стала основанная им в конце 1702 года первая в России печатная газета «Ведомости».
В XVII веке при царском дворе выходили в одном экземпляре рукописные «куранты», сообщавшие заграничные известия для царя и его приближенных. Петровские «Ведомости» были рассчитаны на более широкий круг читателей, разнообразнее стал и перечень освещаемых вопросов. Газета печатала материалы о строительстве промышленных предприятий, поисках полезных ископаемых, военных действиях, о важнейших событиях международной жизни.
В первом номере «Ведомостей» сообщалось: «В Верхотурском уезде из новосибирской железной руды много пушек налито и железа вельми много сделано. И такого мягкого и доброго из шведской земли не привозили для того, что у них такого нет. А на Москве с привозом стал пуд в 12 алтын». А вот заметка о партизанских действиях попа Ивана Окулова в Олонецком крае, опубликованная 2 января 1703 года: «Города Олонца поп Иван Окулов, собрав охотников пеших с тысячу человек, ходил за рубеж в Свейскую границу и разбил свейские Ругозенскую, и Сумерскую, и Кенсурскую заставы. А на тех заставах шведов побил многое число, и взял рейтарское знамя, барабаны и шпаг, фузей и лошадей довольно. А что взял запасов и пожитков он, поп, и тем удовольствовал солдат своих, а достальные пожитки и хлебные запасы, коих не мог забрать, все пожег». Читатели узнавали из газеты об овладении русскими войсками Шлиссельбургом, Дерптом, Нарвой, о том, что «московские школы умножаются», что в Навигацкой школе «больше 300 человек учатся и добре науку приемлют» и т. д.
Роль пропагандиста преобразований выполнял также театр. Это было новшеством. В предшествующее время театральные представления смотрели лишь придворные. Теперь зрелища были рассчитаны на широкую аудиторию. Общедоступный театр был создан в 1702 году. Ему Петр поручил прославить победы над шведами. Современник Петра Иван Афанасьевич Желябужский по этому поводу записал: «А на Москве на Красной площади для такой радости сделаны государевы деревянные хоромы и сени для банкета; а против тех хором на той же Красной площади сделаны разные потехи».
«Добрый порядок» не ускользнул и от наблюдательного иностранного дипломата. Английский посол Витворт пишет донесение в Лондон: русский царь «мощью собственного гения, почти без посторонней помощи, к 1705 году достиг успехов, превосходящих всякие ожидания, и вскоре, конечно, возведет свое государство на степень могущества, грозную для соседей».
Цель, ради которой велась война, была достигнута: отвоеван выход к морю, положено начало флоту. Однако никто, в том числе и царь, не предполагал, что салют, которым Москва 14 декабря 1704 года встречала победителей, овладевших Дерптом и Нарвой, будет отделен от салюта в честь победоносного мира еще семнадцатью годами и что ближайшие из них будут самыми тяжелыми годами испытаний и надежд.
