В одном случае Петр все же должен был поступиться своими привычками: отель Ледигьер находился рядом с Арсеналом. Царю, конечно, очень хотелось заглянуть в Арсенал, равно как и пройтись по улицам Парижа, но этикет требовал, чтобы он сидел в четырех стенах до официальных визитов. На третий день после приезда в Париж он пишет Екатерине: «два или три дня принужден в доме быть для визит и протчей церемонии, ж для того еще ничего не видел здесь; а с завтрее или после завтрее начну всего смотреть. А сколько дорогою видели – бедность в людях подлых великая».
Началась будничная жизнь в столице Франции. Успех переговоров объяснялся, в частности, обстановкой непроницаемой тайны, в которой они велись. О подлинных целях приезда царя в Париж долгое время никто не знал.
Уполномоченный французского двора, которому было поручено сопровождать путешественников по Франции, доносил: «До сих пор я не узнал действительной причины путешествия царя, кроме простого любопытства и некоторой врожденной любознательности». Испанский посол в Париже, настороженно относившийся к приезду Петра, тоже считал, что ближайшей причиной путешествия было простое любопытство.
В Париже и его окрестностях находилось множество разнообразных достопримечательностей, достойных внимания Петра. Но не ради только этого он прибыл вместе с дипломатами в столицу Франции. В то время как Куракин и Шафиров встречались за столом тайных переговоров с французскими дипломатами, царь имел несколько конфиденциальных встреч с регентом малолетнего французского короля герцогом Орлеанским. Наносил он и официальные визиты, устраивал приемы, причем своим поведением смущал придворных. Церемония встречи с семилетним королем Людовиком XV была детально разработана королевским советом, но Петр и здесь не стал придерживаться условностей. Он встретил Людовика, приехавшего в сопровождении гвардии, у выхода из кареты и вместо взаимных поклонов и приветствий схватил короля Франции на руки и поцеловал, сказав при этом: «Это не поцелуй Иуды». О встрече с королем царь писал Екатерине: «Объявляю вам, что в прошлый понедельник визитовал меня здешней каралища, который пальца на два более Луки нашего, дитя зело изрядное образом и станом, и по возрасту своему довольно разумен, которому семь лет». Лука – любимый карлик, сопровождавший царя в заграничной поездке.
В Париже нетрудно было обнаружить новый этап в духовных запросах Петра. Раньше во время заграничных путешествий царь спешил осмотреть прежде всего кунсткамеры и раритеты. Теперь его любознательность стала более разнообразной, что свидетельствовало о расширении кругозора и достаточной подготовке к восприятию высших проявлений культуры. В Париже он многократно встречался со знаменитыми учеными Франции: 4 июня 1717 года он посетил коллеж четырех наций, где ознакомился с постановкой преподавания. 17 июня состоялось первое свидание царя со знаменитым географом Делилем. Во время продолжительной беседы царь показал ученому географу две рукописные карты. Делиль проявил живейший интерес к картографии Азовского и Каспийского морей, и беседа с ученым оказала несомненное влияние на решение Петра организовать научные экспедиции для картографирования этих морей.
Царь был свидетелем искусно проделанной глазной операции. 65-летний слепец, страдавший катарактой, прозрел в его присутствии.
Знакомство Петра с академическим миром Парижа завершилось его участием в заседании Академии наук. Царь осмотрел модели машин для подъема воды, ему были показаны рисунки, предназначавшиеся для истории искусств. Петр просил академиков сидеть, а не стоять в его присутствии и проявлял пристальный интерес ко всему, что ему рассказывали и показывали. Как и всегда, царь в разговоре с учеными обнаружил свои удивительные способности и разносторонние дарования. Из таких людей, как он, позже формировались энциклопедисты.
Петра можно было встретить всюду, где из увиденного и услышанного представлялась возможность извлечь пользу. Не дожидаясь королевской кареты, он, рано вставая, садился в первый попавшийся на улице экипаж, и ехал осматривать королевские дворцы, аптеку, арсеналы, мануфактуры. Бывал он и на фабрике зеркал, посетил знаменитую королевскую гобеленовую мануфактуру, Инвалидный дом. Посетил он и Монетный двор, где был приятно удивлен тем, что к его визиту был подготовлен чекан для медали с его нагрудным изображением. Медаль выбили в его присутствии. Особый интерес царь проявлял к паркам, он тщательно изучал планировку и устройство фонтанов и прудов в Версале и Марли. Наконец, царь посетил знаменитую фаворитку Людовика XIV госпожу Ментенон в Сент-Сире, где в основанном ею заведении для благородных девиц она доживала последние годы. Дама отказалась его принять, сказавшись больной, тем не менее Петр прибыл в Сент-Сир, вошел в закрытую шторами комнату, приподнял штору, чтобы лучше разглядеть некогда красивую женщину и выразить ей свое восхищение.
– Чем вы больны?
– Старостью, – ответила Ментенон.
– Сей болезни все мы подвержены, если будем долго жить, – заметил Петр и, пожелав выздоровления, отправился осматривать заведение.
Для царя и его свиты устраивались смотры королевской гвардии и полевых полков. Состояние французских войск не вызвало восторга: «Я видел нарядных кукол, а не солдат. Они ружьем финтуют, а в марше только танцуют».
Париж оставил у царя двойственное впечатление. Столица Франции поразила его, с одной стороны, процветанием науки, промышленности и ремесел, а с другой – расточительной роскошью двора, праздной жизнью вельмож и неопрятностью улиц. «Жалею, – сказал он, – что домашние обстоятельства принуждают меня так скоро оставить то место, где науки и художества цветут, и жалею при том, что город сей рано или поздно от роскоши и необузданности претерпит великий вред, а от смрада вымрет».
Из Парижа Петр отправился в Спа принимать воды, а начатые в столице Франции переговоры были успешно завершены в Амстердаме, где 4 августа состоялось подписание договора: Франция брала на себя роль посредника в переговорах между Россией и Швецией, а также обязалась воздержаться от выплаты субсидий шведскому королю и оказания ему других видов помощи. Более того, Франция готова была признать все приобретения России на Балтийском море, которые отойдут к ней по договору со Швецией. Цель визита была достигнута: шведский король, лишившись французских субсидий, должен был отправить своих представителей, чтобы они сели за стол переговоров.
В Петербург Петр возвратился в октябре 1717 года, пробыв за границей более полутора лег. Обождав зимнего пути, он едет в Москву. Ехал oн туда не для того, чтобы встретить Новый год и посмотреть, что нового произошло в старой столице, где он не был почти восемь лет. Москву он избрал местом, где должна была решиться судьба его сына – царевича Алексея.
Отец и сын
Отношения Петра со своим сыном Алексеем – едва ли не самый драматический момент в личной жизни царя. Эта длительная коллизия в своей заключительной части была насыщена драматической напряженностью, стремительным развитием действия, в котором кульминационным актом явилась гибель царевича.
Царевич Алексей родился 18 февраля 1690 года. Из скудных сведений, сохранившихся о детских годах царевича, можно сделать вывод, что отец не слишком обременял себя заботами о воспитании сына. Отчасти это объяснялось тем, что царь находился в непрерывных разъездах, весь поглощенный борьбой сначала с южным, а затем с северным соседом. Имело значение и то, что сына родила нелюбимая жена.
