Мещерский переменился в лице, двинул ладонью над поверхностью стола и сказал отрывисто:
– Группа У-семь!.. У вас в аэропорту желтый код! Повторяю, желтый. В самолет рейс двести тридцать четыре пронесли оружие. Проверить салон и кабину до посадки пассажиров. Выявить преступников… Да, жду доклада!
Он прервал связь, поднял голову, лицо побледнело и напряглось.
– Спасибо, Владимир Алексеевич!.. Но… как вы сумели?.. Я имею в виду, это засекреченная линия…
– Аркадий Валентинович, – ответил я, – зачем вам эти скучные технические подробности? Ваша линия защищена от посторонних, уверяю вас. А мы не посторонние, мы ваш отдел, хотя формально от вас далеки и с вами вообще не сотрудничаем. И вообще… а вы хто?
Он пробормотал:
– Линия должна быть защищена, говоря откровенно, от всех. И от вас, Владимир Алексеевич.
– Аркадий Валентинович, – ответил я, – вы же знаете, люди могут переходить на сторону противника либо по идейным соображениям, либо из-за личной выгоды. Других мотивов нет.
Он кивнул:
– Согласен…
– Но мы с вами, – сказал я, – оба служим не столько нашему государству, сколько его будущему. Потому для нас нет более высокой идеи, как нет и большей прибыли, чем приближать спасительную сингулярность, где станем бессмертными и у нас наконец-то появится время реализовать все наши даже самые далекие планы! В том числе наконец-то стать богатыми и толстыми.
Он вздохнул, потер ладонями лицо.
– Да, верно, однако… возможности вашего отдела… несколько пугают.
– Меня тоже, – признался я. – В тревожное время живем!.. Но самим все не переделать, приходится доверять друг другу. Надежнее всего доверять себе подобным. Человек может предать… или изменить позицию, поднимаясь на ступеньку выше, но никто добровольно не опускался ниже. А выше нашей цели нет ничего на свете, так что мы делу не изменим… Аркадий Валентинович, не буду отвлекать вас от операции. Добавлю, второй пилот в родстве с главарем банды.
– Как вы… впрочем, это технические моменты. Спасибо!
– Всего доброго, – ответил я.
Связь оборвал быстро потому, что зелень оазиса, так контрастирующая на фоне мертвого желтого песка, приблизилась, вот-вот попаду под наблюдение. Никто не подойдет незамеченным, слишком уж большая роскошь оставить это райское место незаселенным, где не меньше половины территории страны занимают выжженные пустыни.
Автомобиль пришлось оставить у обочины дороги. Включил аварийку, пусть думают, что отдалился за камни опорожнить мочевой пузырь. Мусульманин не может это делать стоя, обязательно присядет, а значит, он близко, сразу увидит, если кто остановится возле его машины…
Постоянно держа перед глазами этот участок, каким он смотрится со спутника, я видел и себя, крохотную такую каракатицу, едва-едва проползающую между глыбами древнего камня.
Вообще-то передвигаюсь достаточно быстро, а еще всматриваюсь и вслушиваюсь еще и сам, и когда по нервам прошел предостерегающий холодок, сразу распластался на горячем песке и начал вслушиваться. Из-за камней донесся хрипловатый голос, умолк, через мгновение ответил другой, явно принадлежит человеку помоложе.
Я всмотрелся в картинку, ругнулся, вообще-то людей в маскировочной одежде в самом деле заметить трудно, даже когда картинка в цвете, а сейчас зенит проходит индийский спутник, дает достаточно четкую, но черно-белую.
Если бы вот тот не шевельнулся, я бы не разглядел, что оба всего в двух десятках шагов от меня.
Это еще не засада, те ведут себя иначе, а просто небольшой сторожевой пост.
Я подполз ближе, осторожно выглянул из-за камня. У небольшого костра, где поджаривается средних размеров упитанный варан, уютно устроились двое мужчин. Один сидит в свободной позе, другой полулег, автоматы обоих близко, но все же не под рукой.
Судя по конфигурации, здесь должны сидеть трое. Есть закономерности, которые мужчины никогда не игнорируют, как, к примеру, никогда никто не встанет в общественном туалете рядом с кем-то к писсуару, когда есть еще места хотя бы через один свободный.
Наш спутник уже уходит из зоны видимости, я посмотрел сперва с китайского, потом с американского, якобы совсем уж метеорологического, даже приписан к Американскому обществу климатологов, но этот третий боевик просто гений маскировки, не могу различить на фоне пожухлой травы и пятен песка с прожилками гравия.
Вздохнув, решился рискнуть, приготовил «беретту пико», украшение любого спецназа, пистолет последнего шанса сунул за пояс под рубашку и начал потихоньку подбираться к костру, оба заняты кусками мяса на прутьях, ни на что не обращают внимания.
Я неслышно приблизился со спины и, взяв обоих на мушку, сказал громко:
– Застыть!.. Теперь поворачивайтесь. Быстро, но медленно.
Они подняли головы, на лицах нет страха, что не понравилось. Первым убрал пальцы от пистолета на бедре крупный черноволосый кочевник, а второй вовсе опустил руку в безнадежном жесте, потому что до карабина не меньше двух шагов.
– Хорошее мясо? – спросил я. – Но там три порции… А где третий?
За спиной в десятке шагов раздался холодный голос, полный насмешки:
– Ты хотел увидеть меня?.. Брось пистолет и повернись… медленно.
Я, как он и велел, очень неторопливо отодвинул руку с пистолетом в сторону, не поворачиваясь.
– Куда бросить?
– Чуть левее, – велел голос.
Я бросил, как он и сказал, медленно повернулся. Крепкий рослый наемник европейского облика с автоматом в обеих руках, черное дуло неотрывно смотрит в меня, торжествующе улыбнулся.
Не сводя с меня взгляда, как и прицела, он медленно нагнулся и, не глядя, подобрал одной рукой пистолет.
Я ждал, он бросил быстрый взгляд на чудо технической мысли.
– О, красотка нового поколения!.. Слышал о каких-то разрабатываемых новинках, но еще не видел… «Беретта нано»?
– Уже «пико», – ответил я. – Красота, верно? Теперь она твоя. Может, разойдемся?
Он засмеялся.
– Интересное предложение. А как он бьет, сильная отдача?
– Очень, – заверил я. – Не стоит, он тебе руку выбьет. Или по зубам даст.
Его дружки захохотали, а он засмеялся еще громче и, перебросив автомат за спину, выставил руку с пистолетом вперед, постоянно держа меня на прицеле, а палец на спусковой скобе.
– А если вот так?
Я сказал сочувствующе:
– Тогда убери напарников из-за моей спины. Пуля из «беретты пико» пробивает четверых навылет…
Слышал, как позади зашелестел гравий, оба поспешно прыснули в разные стороны, я продолжал смотреть и сверху, отмечая места, где стоит правый и где остановился левый.
