Плюс еще и ускоренное старение кожи, но лучше смолчу, и так чересчур умничаю, современные женщины теперь предпочитают мужчин красивых и с длинными ногами, а не умных и сильных, дескать, сами с усами, в смысле, умные и сильные…
Пока она плескалась там, употребляя по очереди две дюжины гелей и шампуней, я просматривал массу звонков с мобильного, голова раскалилась, и какого хрена все звонят и звонят, весь Дубай в разговорах, а еще и весь Эмират, что за болтливый народ, где же восточная неторопливость и степенность, молодежь вообще уже не та…
Наконец, когда хотел взять передых и охладить проц, сознание зацепилось за один из звонков, вытащило его из навозной кучи, отмыло и с торжеством представило мне.
Не откладывая, я тут же вышел на эту волну, дождался, когда на той стороне щелкнуло и сильный голос сказал тревожно:
– Алло?
– Мистер Хиггинс, – сказал я, – а ведь вы в самом деле меня обманули, поздравляю… Не надолго, правда, но все же этот раунд в вашу пользу.
Он беззвучно охнул на том конце, я почти видел, как хватается за сердце.
– Это… это вы…
– Да, – ответил я, стараясь, чтобы он ощущал в моем голосе злобное торжество, – охота становится интереснее. На этот раз вам придется измыслить что-то вообще особенное. Замена себя двойником больше не пройдет, да и вообще буду настороже… Я сглупил, потому что я самый молодой член Организации, но я учусь быстро.
Он вскричал:
– Мистер Икс!.. Погодите минутку!.. Вы меня слушаете?.. Я начал говорить еще в тот раз, но вы не стали слушать!.. Но сейчас, когда вы уничтожили мой лучший дом, перебили охрану и нанесли непоправимый урон моей репутации… может быть, как-то договоримся?.. Я сдаюсь, я увидел вашу мощь и готов выполнять ваши указания! Полностью!.. Безоговорочно!
Я спросил с интересом:
– Да? Но вы же из тех, кто не упустит возможности ударить в спину?
Он сказал быстро:
– А разве так не во всем мире?.. Но вы не из тех, кто поворачивается спиной. А я могу быть полезным!
– Можете, – согласился я.
– Мистер Икс?
– Да вот думаю, – ответил я. – Хорошо. Если сумеете отыскать след третьей бомбы, вы помилованы.
Он заговорил испуганно, однако я ощутил в его вроде бы сильном голосе нотки облегчения:
– Третьей?.. Но я о ней ничего… Да-да, понимаю, я очень влиятельный человек, у меня все схвачено, все работает на меня… Даже у тех, кто так не думает…
– Ну-ну?
Он сказал быстро:
– Сейчас же отправлю на поиски.
– О каждом шаге сообщайте, – уточнил я деловито и без всякой злобы. – Возможно, на каком-то этапе наши люди подключатся и смогут узнать больше.
– Да-да, – сказал он с той же неприличной, но легко объясняемой торопливостью, – мистер Икс, все будет сделано!.. Вы же понимаете, насколько я хочу реабилитироваться!
– Хорошо, – ответил я коротко, – ищите. Я свяжусь с вами позже.
И прервал разговор, но даже в отсутствие видеонаблюдения легко представляю, как он пытается докопаться, как же я его нашел, как вычислил, каким образом отыскал номер засекреченного мобильника, который он приобрел час назад, и надо или сразу еще раз менять место, или же подождать результатов поиска третьей бомбы.
Эсфирь картинно вышла из ванной, на голове сложное сооружение из махрового полотенца, по размерам больше похожее на одеяло, сама лишь слегка промокнула спортивно-элитное тело, такие очень неохотно будут с ним расставаться при переходе в сингулярность, на ходу взглянула на часы.
– Утро доброе, – сказал я жизнерадостно. – Там в коробке еще пара пирожных… будешь?
Она спросила с подозрением:
– Вчера оставалось шесть!
– Но ты ночью вставала в туалет, – напомнил я. – А потом с кухни слышалось жадное чавканье.
Она отмахнулась, лицо чуть омрачилось, я промолчал, догадываясь, а она сказала со вздохом:
– Через семь часов рейс в Иорданию, а оттуда в Тель-Авив.
– Между Эмиратами, – спросил я, – и кленовым листком на спине арабского слона все еще нет прямого рейса?
– И никогда не будет, – отрезала она.
– Ладно, – сказал я. – Интересно было с тобой поработать. И даже в какие-то моменты, не буду уточнять, приятно.
Она вскинула брови, несколько секунд всматривалась в мое лицо.
– Ну, спасибо…
– Садись, – сказал я. – Я сделал кофе по своему рецепту. Попробуй?
Она вскинула брови, что-то в моем голосе насторожило, поинтересовалась с подозрением:
– Что за рецепт?
– Просто кофе, – пояснил я. – Выпьешь и лети, лети в свой провинциальный Тель-Авив… А третью бомбу отыщу сам.
Она уже садилась за стол, но тут же словно ее подбросило, круто развернулась в мою сторону.
– Что-о?
– Да я такое повеление здесь дал, – пояснил я скромно. – Изволил.
– Кому? – потребовала она. – Своим людям?
– Да, – согласился я. – Своим. Если учитывать, что все люди на свете мои в какой-то мере. И даже родня. Все-таки от одной обезьяны, а не от разных… Хотя евреи говорят, у них и обезьяна была своя.
– Евреи так не говорят, – отрезала она. – Плохо ты читал Библию!
– Даже Тору просмотрел, – скромно сообщил я.
– Тебе и заголовок прочесть труд!
– Все пятьдесят томов, – сообщил я. – Целых полминуты потратил!..
– Как много, – сказала она язвительно. – Так где собираешься искать?
– Дал задание Хиггинсу, – ответил я елейным голосом. – Кстати, это платье тебе идет!.. А туфли под цвет глаз?.. Ах да, прости, ты еще голая…
Она отрезала:
– Ты чего мелешь?.. Я сама выпустила в Хиггинса три пули плюс контрольный в лоб!
– То был не Хиггинс, – ответил я мирно. – Клонов еще не выращивают, приходится гримировать похожих, но это срабатывает. А с Хиггинсом я связался, пока ты забавлялась в душевой, и велел отыскать третью бомбу. Иначе в следующий раз точно придем за ним.
Она смотрела на меня остановившимися глазами, даже дыхание в зобу сперло, ни каркнуть, ни крякнуть, ни даже пискнуть.
– Ты… знал?
– Насчет Хиггинса? – перепросил я. – Нет, лажанулся, как говорит старающаяся быть к народу поближе наша современная интеллигенция. Лажанулся по самые помидоры. Что такое помидоры, объяснить?
– Не надо, – отрезала она. – Расскажи, как ты обос… ошибся. Минутку, включу запись, буду потом прослушивать, поднимая себе настроение!
– Хиггинс обхитрил, – повторил я. – Хотя это не хитрость, он сам понимал, что делает глупость, но у нас, мужчин, такое бывает часто. Понимаем, что делаем ошибку, но отступить стыдно, позорно, гордость не велит… Отступить – в этом что-то женское.
