Гаврош, несмотря на молодость или же как раз благодаря ей, более восприимчив к разным экстравагантностям даже в науке, тут же загорелся, начал спорить и придумывать свои варианты, в то время как Ивар и Данко скептически похмыкивают и не реагируют на такие провокации.
Гаврош с ходу предположил, что столкновение нашей планеты не с астероидом, чего опасаются простые существа, а с объектом в многомерном пространстве намного вероятнее, но тогда мы вообще ничего не увидим и не услышим, а просто исчезнем.
Ивар все же не утерпел, присутствие Оксаны с ее мощным гормональным фоном, а то и ароматом виновато, заговорил с апломбом о тепловой смерти, связанной с ростом энтропии и выравниваем температуры во Вселенной, на что Мануйленко и Гаврош переглянулись, Гаврош сказал с чувством полнейшего превосходства:
– Ты еще скажи про сжатие Вселенной благодаря гравитационным силам!..
– А что, – спросил Ивар, – сжатие отменяется?
– Да нам как-то по фигу, – ответил Гаврош лихо, – что произойдет через восемнадцать миллиардов лет. К тому времени что-то придумаем. А вот если ослабление озонового слоя совпадет с ослаблением магнитного поля и сильной вспышкой на Солнце?
Мануйленко покосился в сторону Оксаны, наверняка все слышит, хоть и не участвует, сказал громко:
– Сейчас еще нет достаточно сильного ослабления. К тому же мала вероятность совпадения всех трех негативных факторов.
От своего стола повернулся Данко, строгий и начальственный.
– Эй-эй, – сказал он. – Послушал бы вас шеф, всех бы вздернул на рее. Мы должны искать угрозы, что могут рвануть мир уже сейчас, а также завтра. А то, что будет даже через сто лет… подготовиться успеем.
– Истощение озонового слоя, – сказал Мануйленко, – мы запустили сейчас, а расплачиваться потомкам через поколения, а кто знает… сумеют ли?
Ивар тоже покосился в спину Оксаны и сказал надменно:
– Сейчас Оксана повернется и скажет, что ты не веришь в могущество человека, его разума и воли!
Оксана не повернулась, но сказала с жутковатой уверенностью в голосе:
– Кому-то в самом деле висеть на рее. Думаю, шеф в самом деле в состоянии подключаться к нашей сети из любой точки мира!
Мануйленко зябко передернул плечами и быстро взглянул в сторону ближайшей камеры наблюдения, буквально встретившись со мной взглядом.
– А в самом деле, – сказал он виновато, – но это я так, вместо перекура.
– Увидимся в обед, – сказал ему Ивар вдогонку.
Глава 14
За это время Эсфирь прошла мимо пару раз, на лице неприступность и готовность резко отбрить мои поползновения, но я поступил вопреки ее ожиданиям и не поползнул, после третьего прохода она удалилась с самым разочарованным и даже оскорбленным видом.
Полсекунды израсходовал на бурю в русскоязычном секторе Интернета насчет окончательной смерти бумажных изданий и перехода на электронные носители.
Несчастные не понимают, что нет будущего не только у бумажных книг, но и у так называемой электронки.
Главные убийцы не пираты, а баймы с их красочным и увлекательным миром, что изменяется в процессе игры. Помню, в прошлом году прямо на Рождество зашел в «Архейдж» и ошалел, такое там веселье и праздник, везде елки, праздничные гирлянды, народу втрое, чем в обычные дни!
Думаю, и в Новый год, когда был бой курантов, большинство оставалось в игре. Книгу любой из нас прочитывает от силы за неделю, а обычно за вечер-два, а в игру входит на месяцы, а то и годы. У меня есть друзья, что все еще играют в WoW и «Эверквест», потому что даже в этих древних играх мир постоянно меняется, а это то же самое, если бы книга прямо в наших руках дорастала новыми главами, частями, аддонами, а мир становился все интереснее.
Переход на электронку не спасет, в ней те же буквы, изобретенные финикийцами, что спустя полтыщи лет отгрохали великий Карфаген, грозивший Риму. Где тот Карфаген теперь? Буквы пережили его создателей, но и они не бессмертные.
Жаль уходящие звездочки прошлого, но, положа руку на сердце, признаемся: получаем в сотни раз больше.
Получать, не отказываясь от каких-то вещей прошлого, еще никому не удавалось. Потому любой апгрейд – это не только расширение функций, но и замена, однако большинство приспособиться к новому миру просто не могут в силу каких-то ограничений, кто религиозных, кто этических, а большинство – по лени и тупости.
А это значит, сказал я себе с твердостью, их не только в сингулярность, но и на следующий уровень брать не стоит, а этих отсекающих уровней будет несколько, так что до сингулярности доберется даже не процент от общей массы населения, а сотые доли процента…
Эсфирь остановилась напротив дивана, руки в бока, поинтересовалась ядовито:
– И чего разлегся?
– Фатима, – ответил я сердито, – не видишь, моя тюбетейка надвинута на лоб?
Она отрезала:
– А когда мои руки вот так, мне пофиг, на каком ухе твоя тюбетейка!
– Ох, – сказал я горько, – нужно не пускать в Израиль русскоязычных, все вредные анекдоты к вам занесли… Чего желаешь, женщина?
Она спросила с интересом:
– Интересуешься как Аладдин или как его джинн?
– Как султан, – сообщил я скромно. – Хочешь полежать? Подвинусь, но только ноги на тебя возложу в знак доминантности, как застолбивший это место первым.
– Сейчас доминанты в мире женщины, – напомнила она и села рядом, – не заметил, что благодаря нам войны прекратились?.. Мировые?
– А с локальными слабо?
– Вот додушим остатки мужской независимости, – пообещала она, – и мир станет безопасным. Ты же чувствуешь себя со мной в безопасности?
– Да, – согласился я, – и вот тут тоже почеши… Да сильнее скреби, не ленись… Ногти вон какие отрастила!.. Ох, хорошо… И вот здесь…
– Нет, – отрезала она, – там сам скреби, бабуин. Расскажи о своей Организации!
– Я же рассказывал…
Она потребовала:
– Мало, давай больше! Подробнее!
– Успеешь, – ответил я благодушно, как Санта-Клаус. – Все узнаешь.
– Но ты же…
– Обещал отдать ключи от офиса? – спросил я. – Предложил сотрудничество. Не слепое, сама увидишь. Начинается борьба с новым видом террора. Самым страшным. Еще и проситься к нам будешь!
Она презрительно покривила губы.
– Вслепую?
– Все увидишь в ходе первой же операции нового типа, – сказал я. – Никто не велит тебе стрелять с дистанции в незнакомых людей.
Она пожала плечами.
– Мы с тобой тоже выглядим подозрительными.
– Мы арестовываем преступников, – пояснил я, – кроме самых экстренных случаев. А тогда сама увидишь, невинных ли овечек арестовала.
