– Да ладно…
– Не думаю, – сказал я с намеком, – что твои всей толпой поперли те два заряда прямо в Израиль.
– Правильно думаешь, – отрезала она холодно, но я уловил в голосе страстную надежду, что удастся захватить и последний заряд. – Но сперва нужно знать точно, что и когда. Ты же сказал, достаточно проследить, куда из лагеря курдов спешно перевезут заряд!
– Достаточно, – согласился я. – Если, конечно, твоих не обманут.
– Как?
Я отмахнулся.
– Да по-всякому. Пошлют с большой охраной грузовик в одну сторону, а в другую поедет кто-то на легковушке. За кем ринутся наперехват твои орлы?
– За легковушкой, – ответила она дерзко. – Что, съел?
– А заряды повезут на грузовике, – сообщил я. – Под хорошей охраной.
Она помолчала, крепко удерживая в руках баранку, наконец буркнула:
– Ладно, высчитывай по своим большим числам.
– Спасибо за разрешение.
– Пожалуйста. Но если сбрешешь, сама удавлю.
– Такой соблазн сбрехать, – сказал я задумчиво, – но этика ученого заставляет действовать, как надобно светлому будущему, вопреки тьме и невежеству в облике женщины. Хорошо хоть красивой.
– Что бы вы, – заявила она по-женски мудро, – без женщин делали!
– Да, – сказал я трезво, – пока еще так… Но уже разработаны технологии, как обходиться без женщин, а также – как женщинам без мужчин… Осталось только в массовое производство.
– Это в твоей сингулярности? – спросила она.
– Увы, – ответил я, – здесь, в мире двуногих. А сингулярность… это совсем иной мир. Людям в ней зачем?.. Там мир чистый… Может быть, именно его имели в виду древние, описывая рай как царство чистой энергии?
Справа и слева от дороги бегут навстречу и пропадают позади такие красивые песчаные барханы, похожие на холмы из золотого песка, со стороны просто чудо природы, европейцу не понять, почему местные их ненавидят, это же так прекрасно: синее-синее небо, такой чистоты и глубины в Европе никогда не увидят, и чистые-чистые горы сухого хрустящего песка…
Я сказал со вздохом облегчения:
– А все-таки показался конец…
– Какой конец?
– Конец этой ерунды, – пояснил я. – Осталось только перехватить сам заряд. Правда, там охрана о-го-го, но, надеюсь, твои боевики уже перехватили?
– У нас не боевики, – напомнила он сердито. – У нас преданные делу Израиля лучшие люди, как у вас когда-то были коммунисты! Вначале. А если нашим не удалось по дороге…
– Штурмовать крепость, – ответил я, – куда увезли и где спрятали. Надеюсь, это одинокая палатка в пустыне. Хотя и не верю. Но дум спиро сперо?
– Иди ты с латынью, – сказала она, но на этот раз не уточнила, куда идти и как идти, с песней или с барабаном на шее. – А если худший вариант… сколько человек надо?
– Мне одному можно одной левой, – сообщил я, – с завязанными руками. Хотя если идти с тобой, то мужчины обязаны и за женщинами присматривать, а это такие дурные козы… А если привлечь твой отряд, то человек пять, не меньше.
Она задумалась, даже не озлилась на такое нахальное принижение ее бойцовского уровня, взглянула на меня исподлобья.
– Если заряд перехватить по дороге не удалось… ты точно не сможешь принять участие… в штурме одинокой палатки?
Я сдвинул плечами.
– Могу, если необходимо.
Она сказала со вздохом:
– Ставка слишком велика, чтобы рисковать. Лучше задействовать все силы. Помоги, и весь Моссад у тебя в долгу!
– А разве он уже не в долгу?
– Будет еще больше, – заверила она. – Все руководство в долгу!.. Только свистни, все прибегут. Даже премьер, если узнает.
– Откуда узнает? – удивился я. – Он и про ваши атомные бомбы не слыхивал! Про какой-то Моссад вообще не знал.
– Ты не ответил.
– Узнаю еврейские хитрости, – сказал я с подчеркнутым неудовольствием. – Ты нам сейчас, а мы тебе потом. Ладно-ладно, не вскидывайся, как конь на картине Диего Родриго де Сильва-и-Веласкеса. Раскусил тебя, и ладно. Я же пока не бью?.. Хоть и заработала. Поднимай своих, а мы с тобой начнем выдвигаться на позицию.
Она ответила послушно:
– Все сделаем!
– Евреи ради атомной бомбы, – сказал я с полным пониманием, – как Карл Маркс, на все пойдут.
– Свинтус, – бросила она бодро. – Карл Маркс был русским.
– А точно?
– Если его учение потерпело крах, – сообщила она, – то русский. Если привело к большим деньгам – еврей.
– Как все просто и ясно, – одобрил я. – На всеобщих выборах ты бы стала президентом. Простой народ обожает простые решения. И красивых женщин.
– А ты?
– Умных, – ответил я и пояснил: – умная женщина всегда красивая.
Она задумалась, подсчитывая набранные баллы на всевозможных тестах, самые высокие показатели получаются на размещенных в социальных сетях, там всегда и умная, и выглядит моложе, и жить ей вечно, и в прошлой жизни была Клеопатрой, а также Елизаветой Великой…
Глава 4
Конечно, насчет плохого финансирования Моссада сбрехала, как нам постоянно брешут все женщины. При плохом финансировании всего за пару часов не собрался бы отряд из пяти прокаленных постоянными в этих регионах войнами и пограничными стычками мужчин.
Даже в их досье можно не заглядывать, хотя я заглянул, у меня это получается почти на автомате, слишком быстро мозг шарит везде, куда можно влезть, сейчас у сети возможности больше, чем думают даже специалисты.
Командир, Яков Кельми, хотя здесь отзывается только на кличку Ястреб, неслышно вынырнул из темноты, я успел оценить его ловкость и гибкость, несмотря за возраст в пятьдесят лет, а он сказал в сторону Эсфири:
– Отряд на месте.
– Не стесняйтесь, Яков, – сказал я, – здесь все свои.
Он дернулся, все тело напряглось, как перед прыжком.
– Вы знаете мое имя?
– И даже ник в онлайновых, – заверил я. – Что, лень придумывать разные? А то если хакнут один, полетят и другие.
Он буркнул с неприязнью:
– Уже не играю. Аккаунты передал младшенькому.
– Только следите за карточкой, – посоветовал я. – Своей. А то ваш младшенький уже тратит шекели на новые мечи, а еще коня купил с алмазными подковами, мифриловую кольчугу… Добро бы у разработчиков, такое допустимо, а то у черных дилеров. Мне денег не жалко, это американские, а не наши налогоплательщики расплачиваются, но за такое могут кикнуть и забанить…
Он смотрел на меня, опешив, а Эсфирь сказала подчеркнуто серьезно:
