Блокпост сооружен из двух десятков мешков с песком, здесь его достаточно, в стороне палатка, высокий худой парень в военной форме вышел на дорогу и жестом велел остановиться.
Я кивнул Эсфири, она послушно прижала автомобиль к обочине, хотя на всей длинной дороге мы одни-одинехоньки, дорожному движению не мешаем.
Парень подошел, автомат в руках на изготовку, посмотрел на Эсфирь, потом на меня.
– Кто такие? Что везете?
Эсфирь очаровательно улыбнулась, но промолчала, мы не в Европе, женщины говорят, когда спрашивают именно их, а я спросил обеспокоенно:
– Что-то стряслось?
Парень буркнул:
– Кого-то ищут… или что-то. Но официально простая проверка. Нас попросили помочь местным властям. Выйдите из машины…
– Хорошо-хорошо, – сказал я поспешно. – Я так не люблю неприятности…
Он опустил нацеленный в меня ствол автомата, когда я вышел и даже без всякой команды отступил от автомобиля. Эсфирь осталась на сиденье, женщина, чего от нее требовать, все они дуры набитые, да и я выгляжу перепуганным интеллигентиком.
Он кивнул мне:
– Откройте багажник.
Я вздохнул, обошел автомобиль и медленно поднял крышку. Он только наклонился поворошить цветные коробки со шляпками и прочими покупками, как сбоку в его висок уперся ствол пистолета Эсфири.
– У нас стандартный набор сувениров, – сказал я, – запомнил?
Он нервно сглотнул слюну, а я уже собрал о нем всю информацию по сети и его переговорам по мобильной связи, добавил негромко:
– Всего лишь сувениры… А вот подтверждение…
Он скосил глаза на полдюжины стодолларовых бумажек в моей руке. Эсфирь шепнула:
– Если ты умный, то сделаешь верный выбор.
– Он умный, – ответил я. – Учится у Лондоне, а здесь на каникулах у родителей.
Она промолчала, а парень взял деньги и, сунув их в карман, повернулся в сторону палатки.
– Туристы! В багажнике сувениры!
Оттуда донесся недовольный рык усталого крупного зверя, я почти наяву увидел за стенкой из тонкого шелка, словно там эмир, а не старший солдат, разлегшегося с флягой запрещенного здесь вина немолодого вояку, которому уже осточертела эта воинская служба:
– Пропусти.
Мы с Эсфирью вернулись в автомобиль, а когда отъехали, она спросила нервно:
– Не расскажет?
– Чтобы потерять лицо? – спросил я. – Он будет стоять на том, что видел только всякую сувенирную хрень.
Она помолчала, глаза чуть погрустнели.
– Пронесло…
– А чего грустная?
– Он поступил правильно, – сказала она, – иначе бы погиб первым. Но почему-то остальные сумасшедшие, что идут на смерть, невзирая…
Она запнулась, я подсказал:
– Их уважаешь больше?
– Вроде того.
Я кивнул, сам ощутил, что говорю с сочувствием:
– К сожалению, доблесть останется в прошлом. А такие вот выживут и войдут и в сингулярность.
– А пустите?
– Будем отбирать по уму, – пояснил я, – а не по честности.
– А честность?
– Честными и так все будут, – ответил я. – Поневоле. Сколько еще до твоих?
– Минут двадцать. Если ничего не случится.
Ее тревога каким-то образом передалась мне, вот уж не думал, что я вообще хоть в какой-то мере впечатлительный.
– Будем бдеть, – пробормотал я. – Во все глаза… и прочие органы чуйств. У тебя их больше, так что бди тоже.
Она огрызнулась:
– А я что делаю? Уже вся как на иголках. Как ты сумел уговорить меня везти бомбу в багажнике?
– Да как-то само получилось, – признался я. – Наверное, я просто умный, как думаешь?.. И все, что ни предложу, прямо в яблочко. Вот сейчас думаю, что бы тебе такое предложить…
– И не доживешь до вечера, – сообщила она. – Ох, скорее бы избавиться от такого груза…
– Тогда не гони, – сказал я. – А то взорвется на ухабах.
Она дернулась.
– Правда?
– Женщина, – сказал я с сожалением. – Ядерная бомба, даже сброшенная с самолета, не взорвется, если не введен код! А у нас она даже не собрана.
– Свинья, – сказала она сердито. – Видишь, как я тебе верю?
– Зачем? – спросил я. – Мы же вас всегда дурим… в порядке самозащиты.
Она спросила вдруг:
– Что у вас насчет автоматизации производства?
– Осторожничаем, – ответил я. – Пока по-старому: для населения приходится создавать новые рабочие места, часто вообще липовые, но лишь бы работали, а не бунтовали. Правда, иногда случаются и удачные находки, как, к примеру, когда придумали и запустили производство БАДов. Предприятие оказалось масштабным настолько, что занять удалось десятки миллионов человек! А поверили в эту чушь вообще миллиарды и начали покупать, покупать и покупать, что от них и требовалось.
Она спросила недовольно:
– Разве БАДы не приносят пользу?
– Тогда, – ответил я, – когда человек верит, что помогают. Тогда в самом деле начинает чувствовать себя лучше.
– Самовнушение?
– И оно тоже, – согласился я. – Когда человечки верят, что их здоровье улучшается, а впереди долголетие и даже вечная молодость, тут уж не до бунтов, мятежей и революций. Что и требуется на данном сложном этапе. Так что пока обходимся вот такой полуправдой. Чтобы успокоить чернь, наработано много способов… Как там ребята на вертолете? Что слышно?
Она покачала головой, лицо помрачнело.
– Режим радиомолчания. Они и так в опасности, уводят погоню.
– У них на хвосте только люди Хайдара и Хиггинса, – сказал я утешающе. – Правительственных войск нет, иначе совсем бы хреново…
Она замолчала, начала всматриваться в дорогу, но я раньше ее обратил внимание на три крупных камня, сложенные пирамидкой. В сотне метров впереди навстречу двигается автомобиль, небесно-голубой «Порше» с открытым верхом, но, увидев нас, там сразу свернули к обочине и остановились.
Эсфирь прижала наш авто бок к боку, из «Порше» выскочили двое, открыли багажники и мигом переложили из нашего в свой, после чего Эсфирь поспешно погнала дальше, словно удирая от погони, даже не оглянулась, дескать, эти ребята знают свою часть задачи.
– Быстро, – заметил я. – И слаженно. Даже не поздоровались! Вы что, в день по десять зарядов вот так перевозите?.. Так у вас весь ядерный арсенал Израиля краденый?
Она вздохнула, лицо расслабилось.
– Гора с плеч…
– Да, – согласился я. – Ты теперь к себе?
