– А пусть не прет на красный свет, – сказала она. – Осточертели эти пруны!.. Привыкли переходить дорогу перед ишаками…
Машину оставили на стоянке, а когда вошли в здание аэропорта, она пихнула меня в бок.
– Иди оформляй билет, а я на пару минут отлучусь в дамскую комнату.
Я кивнул, с минуту следил за нею взглядом, направилась в самом деле в сторону секции туалетов, скрылась из поля зрения, но не от видеонаблюдения, я понаблюдал, улыбнулся. Молодец, все мы первым делом, первым делом самолеты…
В мозгу высветилась фотография ничем неприметного мужчины, видел в Пентагоне на совещании, а теперь это он остановился в трех шагах и, облокотившись на перила, смотрит на огромный зал ожидания, явно кого-то высматривая.
На миг возник соблазн подойти к нему сзади и спросить громко: «Меня ищете?» или еще хлеще, «Меня ищете, мистер Рено Вандербург, старший агент восьмого департамента ЦРУ?» – но, конечно, хоть это и эффектно, но вызовет лишние вопросы, проверки и перепроверки, такое мальчишество не к лицу доктору наук, потому я дождался, когда он заметит меня и сам подойдет, остановится рядом, снова облокотится на перила, а когда я сделал нарочитое движение, как бы собираясь уходить, он сказал негромко:
– Мистер Лавроноф, у нас есть общие друзья.
Я сделал вид, что заинтересовался:
– Простите?
– Дуайт Харднетт, – сказал он, – Грант Чарльстон, Крис Дейли…
– А-а, – сказал я, – ребята из ЦРУ… Вы тоже оттуда?
Он ответил уклончиво:
– Я несколько из другого отдела. Мы заняты больше дальним планированием и оценкой рисков. Потому вы со своей инициативой нас очень заинтересовали, когда прибыли в ЦРУ.
– Не в ЦРУ, – уточнил я, – а в Пентагон. ЦРУ участвовало самым краешком. Чтобы вроде тоже иметь право на кусок торта.
– Я был в том краешке, – сообщил он быстро. – Даже видел вас на одном из совещаний. Пусть очень издали, но все же.
Я посмотрел на него подчеркнуто равнодушно.
– Да, мистер Вандербург, я вас видел тоже. И что?
Он сказал так же быстро:
– Даже знаете мое имя?.. Это вообще запредельно… Мы надеемся, что вы продолжите с нами сотрудничать. За что Соединенные Штаты всегда хорошо платят…
Я поморщился.
– Заткнитесь.
Он воскликнул, шокированный:
– Помилуйте, я не о презренных деньгах!.. Вы же русский, я знаю, как к деньгам относитесь в вашей… целеустремленной стране.
– Ближе к сути, – прервал я.
Он сказал еще быстрее:
– Я имею в виду, те услуги, которые трудно, а то и невозможно получить у вас. Скажем, новейшее научное оборудование! Мощная аппаратура, что запрещена для экспорта в другие страны, а не только из-за санкций. Гранды из неправительственных фондов на ваши научные исследования…
Я выслушал, кивнул.
– Пока что нам хватает, но за предложение спасибо. Сейчас скажу, что я помогал мировому порядку, а не гребаным Штатам. А вообще-то у меня, как у любого нормального человека на планете, отношение к вашей стране четкое и самое искреннее: чтоб она провалилась к черту!
Он отшатнулся, шокированный.
– Ой, ну разве так можно…
– Еще как, – отрезал я.
– Тогда… почему?
Я переспросил:
– Почему помог?.. Это не Штатам, я помогал удержать мировой порядок. А для этого нельзя позволять кому-то стрелять в мирового жандарма, которого хоть и не любим, все не любим, это от сердца, но умом понимаем необходимость жандарма на планете. Ладно, чего вы здесь?
Он развел руками, на лице огорчение, что я так и не подпустил ближе. Недоверие и даже вражда между нами остаются, как и между странами, я дал понять это яснее ясного, потому, повздыхав, он сказал примирительно и уже по-деловому:
– Мы тоже получили информацию, что Украина продала заряды, но только сейчас узнали, куда их направили. А у нас тут полсотни военных баз!
– То-то у вас активность, – сказал я саркастически. – Земля горит под копытами!
Он сказал несколько виновато:
– Все ведомства перебросили в этот регион свои отряды спецназа, даже разведка флота…
– Все опоздали, – сообщил я. – Так что развлекайтесь пока на здешних пляжах. Заплатят все равно как за опаснейшую операцию? В тройном размере? Плюс всякие бонусы за опасность, за жаркий климат, смену часового пояса?
Он хмуро улыбнулся.
– Как вам все удалось? Ваших здесь много?
– Сработал, – ответил я скромно, – в основном, Моссад. Он же и увез заряды.
– В Израиль?
Я хотел ответить утвердительно, все как бы само собой разумеется, если Моссад, то в Израиль, потом подумал, что если вдруг разведка Израиля вздумает эти заряды как-то использовать не совсем в мирных целях, то зачем тащить в Израиль, а потом обратно?
– Мне сказали так, – ответил я уклончиво. – А вы уж сами разбирайтесь со своим союзником.
Он вздохнул.
– Да, Израиль весьма своеобразная страна. Она и вам союзник ровно в такой же мере. Как у вас в России говорят о ласковом теленке?..
– С завистью, – ответил я.
– Как вам та местная банда, у которой отобрали заряд?
Я с насмешкой посмотрел ему в глаза.
– Хотите узнать оценку со стороны своим бандформированиям?.. Они действовали слишком профессионально. Думаете, я так и поверил, что сами по себе такие обученные?
Он пожал плечами.
– Мы лишь присматриваем за… подобным. Наблюдаем. Очень редко снабжаем оружием и немножко обучаем. Правда, иногда они выходят из-под контроля.
– Как в этот раз?
Он кивнул.
– Слишком уж богатая добыча попалась.
– А с нею на фига им какие-то Штаты?
Он вздохнул.
– Верно. Таких надо держать на коротком поводке. На очень коротком. Но в этих случаях наши уши будут торчать слишком уж заметно.
– Попадались?
– У нас очень дотошная пресса, – ответил он уклончиво. – Что угодно раскопают. А в демократических странах ее голос слышно громко. Но вообще-то мы ограничиваемся только военными советниками.
– Официально, – уточнил я.
Он кивнул.
– Да, это законно. Даже сенат не подкопается.
– Что такое советники, – сказал я, – знаю, знаю. Сколько наши советники сбили ваших самолетов во Вьетнаме? Две тысячи штук?.. А всего лишь, как вы говорите, наблюдали. И, это, советовали.
Он отшатнулся, демонстративно шокированный.
– Как вы можете такое предположить?.. У нас никакого участия! Даже не сотрудничаем!
