За спинами послышались недовольные, приглушенные голоса:
— Говорили, надо было раньше выбираться…
— Кто сказал? — резко повернувшись, грубо спросил Григорий Феоктистович. — Ну же мне! — И уже в приказном порядке: — Молчать! Вместе решали остаться, нечего с больной головы на здоровую валить! Кто панику наводить будет, тому, — он грозно сверкнул глазами, сжал кулак, поднял его перед собой, — дух враз вышибу! Нечего мне тут бабьи сопли по бороде мазать! Как попали, так и выбираться будем!
Притихли промысловики. Никогда еще мужики своего старшего артельщика в ярости не видели. Уместные угрозы — лучше удара хлыста. Умеешь руководить людьми — всегда умей вовремя показать силу и место слабому. Иначе потеряешь контроль над подчиненными. А как пройдет слабина да волнение, сразу потеряешь веру и уважение.
Еще раз сурово посмотрев на мужиков, Григорий Феоктистович разжал кулак и уже спокойно продолжил:
— Покуда я тут старшой, распоряжения давать буду тоже я! Раз ситуация такая, что конь не пойдет, тропу на перевал лопатами бить будем. Главное — на хребет выбраться. Там под гору легче будет. А за горой, в Козе, снегу в два раза меньше, — и, определяя дальнейшие действия старателей, заговорил спокойно, как это было всегда на утренних планерках. — Пока лошадей не вьючить. Михаила Самойлова из избы не трогать. Детей и баб оставить на прииске. А сами, кто в силе, лопаты из тесин рубить да друг за другом снег опахивать! На одну лопату по два человека. Разбиться парами через сто метров. Как в перевал снег разгребем, так караван собирать будем.
Сказал — отрезал. Больше труженикам говорить ничего не надо, все и так понятно. Любой знает, как топором деревянную лопату сделать. А снег разгребать сибиряка учить не надо.
Разбились товарищи на пары, взяли топоры в руки. Где тесовые доски лежат, показывать не надо. С крыш избушек посыпался снег. Затрещали навесы. Женщины заголосили: «Ой, Божечки! Дома разбирают! Как жить потом?». Мужики равнодушно отстранили заполошных: «Цыц, бабы! Не время слезы лить! По одной доске с крыши не убудет. Весной новые наколем!».
Недолго длилась плотницкая работа. Быстро откалывая до сердцевины болонь, каждый скоро изобразил подобие примитивной лопаты. Некогда произведение искусства сочинять: ручка да небольшой квадрат, вот тебе и лопата! Есть за что держать и чем пухляк разгребать.
Очень скоро все опять собрались вместе. Григорий Феоктистович пересчитал мужиков, получилось восемь пар. В каждой паре по факелу. Один светит, другой работает до первого пота. Потом напарники должны меняться. Вконец определившись с товарищем, все тронулись в черную тайгу:
— С Богом!
Освещая дорогу матовым светом, старатели двинулись друг за другом. Первому идти хуже всех. На открытом месте снега выпало по пояс. Однако таежник умен опытом и годами. Проводник идет от дерева к дереву, так как под кедрами снегу меньше. За ним, быстро меняясь, тянутся остальные. Главное — распределить силы, а потом можно пробить более ровную тропу. Через сто метров последняя пара остается на месте, начинает работу, остальные идут дальше. От прииска видно, как далеко впереди мелькают и тускнут среди стволов деревьев бледные огоньки. Расстояние скрадывает пелена бесконечного, падающего с черного неба снега.
Иван остановился в паре с Мишкой Лавреновым. Им выпал тяжелый участок. Они ушли вперед дальше всех, под первый крутяк. До невысокого прилавка, что где-то впереди, дробь от ружья долетит. Но дальше идти невозможно — высота давит, снег на грудь плывет.
Собираясь перед работой, парни осмотрелись, прикидывая, как лучше копать тропу. Ваня первый взял в руки лопату, привычно плюнул на руки, откинул в сторону первую порцию снега. Михаил сзади из-за спины светит, а сам на месте топчется, тропу отаптывает.
Снег перед парнем сырой, тяжелый, но еще не облежавшийся пухляк. Взмахнет юноша лопатой справа налево, уберет верх в сторону, а на это место снежная волна наплывает, с горы по крутому уклону будто речка бежит, тело со всех сторон обволакивает. Сколько ни убирай, а все одно — дело на месте стоит. Десять, двадцать взмахов лопатой, а парень с места сдвинуться не может ни на метр. После долгих мучений юноша наконец-то образумился:
— Нет, Микишка! Не пойдет из пустого в порожнее месить! Надо по-другому дело воротить.
— Как это? — удивился товарищ.
— А вот как! Тропу надо не вверх копать, а вниз, чтобы снег по сторонам легче раскидывать было.
Развернулся Иван, пошел навстречу прииску. Вправо, влево лопатой кидает. И сразу работа заспорилась! Разлетается пухляк по сторонам. Раз, два, три взмаха делает и сразу под гору на шаг продвигается. Немного времени прошло, а парень уже небольшую поляну преодолел. Сзади Микишка подпирает с факелом:
— Однако, Ваньша, ты взмок! Дай сюда лопату, отдохни!
Поменялись местами. Товарищ факелом сзади светит, Микишка что есть силы снег месит по сторонам.
— Уж ты и силен, брат! — подбодрил друга Ваня. — Лопату не сломай!
— А нам что, старателям? Снег — не земля, легче подается! Сколько за сезон приходится супеси перебуторить, одному черту известно. А здесь бы хоть на перевал за день выбраться.
Запарился Мишка раньше Ивана, остановился, посмотрел назад. Подается работа! За короткий срок метров тридцать прошли. За ними — не тропа, траншея в глубоком снегу прокопана. Конь с любым грузом легко пройдет.
Впереди, в метрах шестидесяти, факел мелькает. В матовых бликах кто-то из старателей снег кидает им навстречу. Присмотрелись парни, разом спросили:
— Эй! Кто там впереди?
— Дык, я, Васька Веретенников, а Тишка Косолапов со мной.
— В гору копаете?
— А то!
— Воротитесь вниз, перед собой снег кидайте! Так много легче!
— Вы нам встречу идете?
— Да.
— Воно как… И ладно получается?
— Много легче!
— Воно как… — сконфуженно повторил Васька и, ругаясь на свою несообразительность, — а мы-то полчаса топчемся на одном месте, никакого толку, — и товарищу: — Тишка! Разворачивай оглобли! Вниз копать будем. Люди, вон, умнее нас оказались, прут, аж лопата трещит!
А по цепочке уже передалось: «Мужики! Вниз копайте! Так легче! Вон, Ванька с Мишкой уже свою сотню пробили…»
Напарники очень скоро соединили тропу с другим отрезком пути, но долго не задержались на месте, поспешили назад. Передвигаясь по пояс в снегу, от дерева к дереву, ребята вырезали следующую сотню метров целика, опять стали копать вниз. Некогда ум тешить славой. Время торопит. Общая беда еще не прошла мимо промысловиков стороной.
Спустя немного времени мимо них, также утопая в снегу, прошли Василий и Тишка. За ними Иван Мамаев с Лешкой Воеводиным. Потом потянулись остальные. Из Таежного Сисима на снежный перевал медленно, но верно, потянулась глубокая, надежная тропа жизни.
