В одном из кресел сидел человек. Поскольку кресло стояло боком ко входу и было очень глубоким, Катя не сразу смогла его разглядеть. Только когда ее похитители, почтительно склонившись, проговорили что-то на незнакомом гортанном языке, человек приподнялся и повернулся к двери.
Катя изумленно ахнула.
Это был Люсьен, атташе Республики Кот-де-Леон, тот самый лощеный чернокожий джентльмен, с которым она познакомилась на собственной выставке, а потом провела чудесный вечер в ресторане. Но теперь он выглядел совершенно иначе.
На Люсьене был длинный бордовый шелковый халат, подпоясанный золотым жгутом с кистями на концах. За этот пояс был заткнут кинжал в богато инкрустированных ножнах. На голове атташе красовался парчовый тюрбан с воткнутым в него небольшим изумрудно-зеленым пером.
И как будто этого было недостаточно, у ног экзотического красавца лежала, томно потягиваясь, огромная пантера, покрытая угольно-черной шелковистой шерстью. Под черной шкурой пантеры перекатывались могучие мускулы.
Катины похитители снова что-то почтительно проговорили, и атташе довольно сурово ответил им на том же незнакомом языке. Похитители поклонились и безмолвно исчезли.
Катя гордо выпрямилась, бросила неодобрительный взгляд на Люсьена и опасливый – на его пантеру и самым решительным тоном заявила по-французски:
– Вы считаете приличным такое средневековое отношение к женщине?
– Средневековое? – удивленно переспросил Люсьен на вполне приличном русском. – Почему мое отношение кажется вам средневековым?
– Ах, вот как! Вы еще и по-русски умеете говорить!
– Почему это вас удивляет? Мне кажется логичным, что дипломат знает язык той страны, в которой аккредитован.
– Но во время нашей первой встречи вы не признались, что владеете русским языком!
– Вы тоже не были со мной до конца искренни. – Атташе криво усмехнулся. – В конце концов, у каждого из нас могут быть свои маленькие тайны.
«Да уж, – подумала Катерина, – представляю себе эти маленькие тайны большого Люсьена! Его прихвостни затаскивают во дворец приглянувшихся ему женщин, и он вытворяет с ними все, что хочет, прикрываясь дипломатической неприкосновенностью. И хорошо еще, если после этого отпускает живыми. А что, был же в Африке президент Бокасса, который потом провозгласил себя императором, так он, говорят, съел великое множество людей. Кстати, это самый простой способ избавиться от трупа… Но мы ведь все-таки не в Африке!»
– Мы ведь все-таки не в Африке, – произнесла она вслух дрожащим от страха голосом. – Меня будут искать! Меня уже ищут!..
– Да что вы себе вообразили? – спросил Люсьен, удивленно подняв брови. – Я вовсе не собираюсь вас удерживать силой. Я только хочу еще раз с вами поговорить, а потом идите, куда вам будет угодно.
«Представляю себе, – подумала снова Катя, – он отпустит меня, а по дороге к выходу я провалюсь в какую-нибудь специальную ловушку и окажусь в подземелье вместе с голодными тиграми. Или просто прикажет своей пантере растерзать меня. Ужас какой!»
– Ужас какой! – Последние слова она снова произнесла вслух.
– Что ужас? – насмешливо переспросил атташе. – Вы говорите о пантере? Это Багира, я забыл вас представить друг другу. Или вам кажется ужасным, что я готов вас отпустить? Но если вы не хотите уходить, я с удовольствием могу предложить вам кров.
– Ну уж нет! – Катя передернула плечами. – Ужас – это о вашем жилище. Какая немыслимая пошлость! Ваша комната обставлена, как гарем султана из какого-нибудь третьесортного голливудского фильма. Или как дешевый бордель на Ближнем Востоке.
– Вы были в дешевых восточных борделях? – насмешливо переспросил Люсьен.
– Да перестаньте издеваться, несносный вы человек! – в сердцах воскликнула Катя.
– Итак, кажется, я чего-то добился: вы перестали меня бояться. Садитесь, я хочу с вами поговорить, – атташе указал ей на глубокое кресло, обтянутое светло-золотистой кожей, и сам сел напротив.
Пантера зевнула, продемонстрировав великолепные клыки, и улеглась у его ног.
– Неужели вы не могли придумать более цивилизованного способа пригласить меня, – недовольно проговорила Катя, усаживаясь в кресло и с любопытством оглядываясь.
– Цивилизованного? Нет, не мог, – Люсьен состроил уморительную гримасу, – я ведь людоед и дикарь. Признайтесь, вы именно так обо мне думаете?
– С чего вы взяли? – Катя изобразила искреннее возмущение.
При этом она заметно покраснела, потому что именно так только что о нем и подумала, буквально этими словами. Он мысли ее читает, что ли?
– Ничего подобного я о вас не думала, – пробормотала она, с трудом преодолев смущение.
– Не верю! – Атташе состроил еще одну гримасу.
«Тоже мне, Станиславский нашелся, – проворчала Катя в мыслях. – Это он на репетициях кричал своим актерам: «Верю!», «Не верю!»
Но вслух она сказала совсем другое:
– Кажется, я вам не давала повода для недоверия.
– Очень даже давали! Вчера в ресторане…
– Что в ресторане? Разве я вас в чем-то обманула?
– Я спрашивал, бывали ли вы в Африке.
– Но я сказала вам чистую правду. Я в Африке никогда не была! Могу поклясться чем угодно.
– Вы – нет, но ваш муж… Он бывал там очень часто, а вы об этом даже не заикнулись.
– А вы о муже не спрашивали, – ответила Катерина, еще больше покраснев.
Не могла же она сказать этому ужасному человеку, как вчера подпала под его удивительное обаяние, как на нее подействовал его магнетизм! Не могла же она признаться, что вчера вечером она начисто забыла, что на свете существует профессор Кряквин, ее законный муж, который в эту минуту сидит у какого-нибудь полупогасшего костра в африканских дебрях и, возможно, думает о ней! Хотя нет, если бы он хоть немного о ней думал, то не бросил бы одну так надолго, не предпочел бы ей путешествие по своей обожаемой Африке. Не оставил бы ее, беззащитную, в этом полном опасностей мире, где встречаются такие чернокожие дипломаты с их проклятым животным магнетизмом и трижды проклятым мужским обаянием!
– Откуда вы узнали о моем муже? – надувшись, спросила Катя, чтобы преодолеть смущение.
– По своим каналам, – коротко отозвался Люсьен и после небольшой паузы добавил: – Неужели вы думаете, что у меня нет возможностей навести кое-какие справки?
– Думаю, что с возможностями у вас все в порядке, – и Катя окинула выразительным взглядом окружающую роскошь.
– Правильно думаете, – атташе кивнул. – И у меня были возможность и желание купить ваше панно. Но вы не захотели пойти мне навстречу!
– И тогда вы его похитили, – закончила за него Катя. – Не своими руками, конечно, а руками своих подручных.
– Как вы могли такое подумать! – прорычал атташе, вскочив на ноги. – Я никогда не опускался до воровства! Даже в таком важном случае!
