Ирина по просьбе Кати пришла пораньше, чтобы помочь приготовить праздничный стол, потому что Катьке поручить ничего нельзя – совершенно не умеет готовить, таким накормит гостей – позор на всю Африку!
На кухне стоял дым коромыслом, работал маленький переносной телевизор. Ирина посадила в духовку пирог с капустой, вытерла руки от муки и взялась за пульт, потому что ей надоело слушать, как золотится роза чайная.
– Подожди-ка, не переключай! – крикнула Катя, уставившись на экран телевизора.
«…Неосторожное обращение с бытовыми газовыми приборами, – вещала с экрана миловидная дикторша. – В результате взрыва газового баллона, предназначенного для сварочных работ, разрушено здание гаража на набережной Обводного канала. На месте взрыва обнаружено шестеро пострадавших, среди них – известная художница Антонина Скунс и пять сотрудников транспортной фирмы «Аргамак». Жизнь пострадавших вне опасности, однако состояние тяжелое. Меньше всего пострадала хозяйка мастерской, однако и ей долгое время придется провести в больнице».
– Молодец Антонина! – негромко проговорила Ирина. – Без боя не сдалась!
– Нет, но ты слышала, Ирка, – обиженно протянула Катя, – ее опять назвали известной художницей!
– Ты уж, Катька, хочешь все и сразу! – усмехнулась Ирина. – А зато как произнесли ее фамилию, ты слышала? Скунс! Не Сфинкс, а Скунс!
– По-моему, это ей больше подходит, – легко согласилась Катя.
Успели еле-еле, потому что Катька мало того что не помогала, а еще и все время отвлекала Ирину разговорами. Жанна обещала привезти профессора Померанцева к пяти часам и не опоздала. Однако в квартиру вошли трое – профессор привел с собой Трифона, который вручил Кате большой букет роз.
– Уж простите, Катя, – смущенно говорил профессор, – но уж он очень просился к вам. Соскучился!
– Дорогой! – умилилась Катя, глядя на мартышку. – Я тоже соскучилась.
Трифон радостно запрыгал по длинному коридору. Все здесь было ему знакомо, все такое же африканское, как и у его хозяина. Трифон чувствовал себя как дома.
Снова зазвенел звонок на входной двери.
Причем звенел он как-то особенно.
Большинство людей узнает по звонку своих близких почти так же легко, как по голосу или по походке. Когда звонит хорошо знакомый человек, звонок звучит как-то уютно, по-семейному. А на этот раз звонок звучал, наоборот, чрезвычайно торжественно и официально.
Катя вышла в коридор, держа в руках хрустальную вазу, в которую она собиралась поставить цветы профессора, и вдруг остановилась, взволнованно глядя на дверь.
– Катя, открывай, – проговорила Ирина из-за ее спины, – неудобно заставлять людей ждать…
Катерина, обхватив вазу левой рукой, правой повернула головку замка.
Дверь распахнулась, и Катя на мгновение ослепла от возникшего в дверях великолепия. Это был Люсьен, но Люсьен, облаченный в роскошный мундир, расшитый золотыми пальмовыми ветвями, вензелями и райскими птицами. Короче, Люсьен при параде.
Катя залилась краской и тихонько застонала.
Не только на Катю вид атташе произвел сногсшибательное впечатление. Позади нее раздался восторженный вопль, переходящий в радостное уханье. Это Трифон выражал восторг доступным ему способом.
Не выдержав возникшего перед ней великолепия, Катя отступила на шаг и всплеснула руками. При этом ваза, естественно, грохнулась на пол и разлетелась на мелкие куски.
– Ой! – Катя еще больше покраснела и засуетилась. – Люсьен Харумович, я сейчас приберу…
– Не беспокойтесь, Катерина Михайловна, – попытался остановить ее атташе. – Я должен передать вам по поручению правительства моей страны…
Но Катя уже скрылась в кладовке.
Ирина, оставшаяся в прихожей в качестве единственного представителя принимающей стороны (если не считать Трифона, который восторженно ухал и подпрыгивал, запустив палец в нос), развела руками и улыбнулась. Атташе переглянулся с молодым человеком, который стоял позади него, держа двумя руками небольшой кожаный чемоданчик, пожал плечами и тоже улыбнулся.
Наконец Катерина снова возникла в прихожей. Она была вооружена шваброй и начала быстро заметать осколки хрусталя.
– Екатерина Михайловна, – начал Люсьен торжественным тоном, – по поручению правительства Республики Кот-де-Леон я имею честь вручить вам…
Молодой человек приготовился открыть чемоданчик, но в это мгновение взгляд атташе упал на швабру, которой орудовала Катерина.
Его лицо побледнело (учитывая цвет кожи атташе, это было просто удивительное зрелище). Глаза Люсьена округлились. Изо рта его вырвался изумленный вопль, и вдруг атташе, в своем поразительном шитом золотом мундире, запрыгал на месте и принялся нараспев повторять какие-то нечленораздельные звуки.
Трифон, который принял это за новую, необыкновенно интересную игру, запрыгал пуще прежнего.
– Что это с ним? – изумленно прошептала Катерина и попятилась. При этом она налетела на профессора Померанцева, который бесшумно вышел в коридор, привлеченный доносящимися оттуда странными звуками. Лицо профессора тоже было изумленным. Он показал на швабру в руках Катерины и свистящим шепотом спросил:
– Откуда это у вас?
– Из кладовки! – честно ответила Катя.
– Мы же прошлый раз обыскали весь дом!
– Вы хотите сказать, что это… – начала Ирина, до которой начала доходить причина всеобщего возбуждения.
– Да, – ответил профессор, не сводя взгляда с черенка швабры, – это ритуальный посох жреца… тот самый, который был при нем в ту страшную ночь землетрясения, когда жрец пришел к нашей палатке…
– Он вернулся! – радостно воскликнул Люсьен, наконец прекратив свои прыжки и вопли. Трифон был разочарован: он рассчитывал попрыгать еще часик.
– Посох великого духа вернулся! – повторил Люсьен и упал на колени перед Катиной шваброй.
– Что вы, Люсьен Харумович, – Катя попыталась его поднять, – как-то неудобно… и пол у меня не очень чистый… надо же, я никак не думала, что это такой важный посох… а у меня ручка от швабры сломалась, я и взяла эту палку у Валека в кабинете…
– Он вернулся, и древние старцы моей страны смогут прочесть начертанные на нем письмена и узнать, где скрыты священные камни!
– Ну, не обязательно для этого ждать древних старцев, – подал голос профессор Померанцев… я тоже могу прочесть то, что написано на посохе…
– Вы? – Люсьен вскочил. – Это правда?
– Правда, правда, – кивнул Сергей Леонидович, – пойдемте в кабинет, я вам все переведу…
Катя с недоумением поглядела на Трифона, тот пожал плечами и в свою очередь уставился на Ирину. Ирина же воззрилась на чернокожего молодого человека, который держал в руках так и не открытый кейс.
– Могу я наконец войти или вы так и будете держать меня на пороге? – с чисто русской интонацией осведомился молодой человек.
