Те, кому на средства родителей или за государственный счет будет суждено продолжить образование, будут обучаться в средних школах, представляющих собой следующую ступень, где они будут изучать языки. Мне известно, что в Европе изучение греческого и латинского языков выходит из практики. Я не знаю, чем это объясняется, но для нас было бы весьма неразумно последовать этому примеру. В жизни человека существует определенный период, примерно от восьми до пятнадцати-шестнадцати лет, когда его разум, так же как и тело, еще недостаточно окрепли для напряженного и интенсивного труда. Если в этом возрасте человека перегружать, он вскоре становится жертвой преждевременного напряжения. Вначале эти молодые и нежные существа выглядят как взрослые, что лестно, когда они еще лишь дети; но кончается все это тем, что они деградируют до состояния детей в том возрасте, когда должны уже быть взрослыми. В этот период память наиболее восприимчива и цепко схватывает впечатления. А поскольку изучение языков в основном требует работы памяти, представляется целесообразным именно в этот достаточно продолжительный период в точном соответствии с человеческими способностями овладевать наиболее полезными языками, как древними, так и современными.
Я не хочу сказать, что язык – это наука. Это лишь средство овладения наукой. Время, затраченное на подготовку инструментов для будущей работы, не потеряно, в особенности потому, что в этом случае книги, вложенные в руки юношей с целью изучения языков, могут одновременно обогащать их умы полезными фактами и хорошими принципами. Безделье в этот период ведет к тому, что ум становится вялым и слабым, каким может стать и тело, если его не тренировать в этом возрасте. Разум и тело во время своего развития, расцвета и упадка находятся в слишком строгом и очевидном согласии; это следует помнить, чтобы не возникала опасность ошибки при переходе от рассуждений о разуме к рассуждениям о теле.
Предполагается, что по достижении должного возраста, ученики из средних школ перейдут в университет, который составляет нашу третью и последнюю ступень образования, где они будут изучать науки, отвечающие их склонностям. Мы надеемся, что наш проект в той его части, которая предусматривает отбор одаренной молодежи из бедных слоев населения, предоставит на пользу государству те таланты, которыми природа щедро наделила как бедных, так и богатых, но которые гибнут напрасно, если их не отыскивать и не развивать.
* * *
Нет у этого закона цели более важной и более правомерной, чем надежно оградить людей от опасностей, поскольку они являются в конечном счете сами стражами своей собственной свободы. С этой целью, как уже было отмечено выше, предлагается, чтобы все чтение в школе на первой стадии, когда люди получают основы образования, было в основном историческим. Давая знания о прошлом, история позволяет людям судить о будущем; она дает им возможность пользоваться опытом других времен и других народов; она делает их судьями поступков и помыслов людей; она учит распознавать честолюбие, под какой бы маской оно ни скрывалось, и, распознав его, срывать его замыслы. Любому существующему в мире правительству присущи некоторые черты человеческой слабости, зародыши коррупции и вырождения, которые человеческая хитрость сумеет обнаружить, а испорченность – незаметно найти к ним доступ, поощрять их, использовать и развивать. Любое правительство деградирует, если оно вверено лишь правителям народа. Именно сам народ является единственным надежным хранителем власти и правительства. И как раз, чтобы сделать людей надежными, необходимо до определенной степени усовершенствовать их сознание. Это, конечно, не все, что необходимо, хотя и существенно важно. Поправка к нашей конституции должна в этом помочь народному образованию.
Все люди должны оказывать влияние на правительство. Если каждый из тех, кто составляет народ, будет в конечном счете обладать властью, правительство будет в безопасности, потому что для того, чтобы вся масса народа подвергалась коррупции, не хватит никаких частных средств, а народные деньги не могут быть получены иначе, как путем взимания налогов с населения. В этом случае каждый вынужден был бы сам себя покупать. Правительство Великобритании подверглось коррупции потому, что лишь один человек из десяти имеет право избирать членов парламента. Поэтому те, кто торгует услугами правительства, получают чистыми девять десятых назначенной ими цены. Полагают, что коррупцию можно сдержать предоставлением избирательного права лишь небольшой, наиболее зажиточной части населения. Но коррупция была бы ограничена еще эффективнее, если бы это право было расширено и предоставлено столь многим людям, что коррупции было бы с ними не справиться.
И наконец, в билле, который также предлагается в этом проекте пересмотра законов, предусматривается приступить к созданию публичной библиотеки и галереи, выделяя ежегодно определенную сумму денег на приобретение книг, картин и скульптур.
Религия
Первыми поселенцами были эмигранты из Англии, последователи англиканской церкви, как раз того времени, когда ею была одержана полная победа над верующими всех других исповеданий. Получив право издавать, применять и исполнять законы, они проявили ту же нетерпимость в здешних местах, как и их собратья-пресвитериане, переселившиеся в северные колонии. Бедные квакеры бежали из Англии от преследований. Они с надеждой смотрели на эти новые земли как на убежище гражданской и религиозной свободы; но они нашли их свободными лишь для правящей секты. По ряду актов ассамблеи Виргинии 1659, 1662 и 1693 гг. стали подлежать уголовному наказанию родители, отказавшиеся крестить своих детей; запрещались, как незаконные, собрания квакеров; подлежали уголовному наказанию капитаны любых судов, доставивших квакеров в штат; предписывалось тех квакеров, которые уже находились здесь, и тех, которые могли приехать впоследствии, заключать в тюрьму до тех пор, пока они не отрекутся от своих убеждений; определялось сравнительно мягкое наказание за их первое и второе возвращение, но смертная казнь – за третье; запрещалось всем лицам разрешать их собрания в своих домах или вблизи них, принимать их у себя лично или распространять книги, защищающие их догматы. Если здесь и не было казней в противоположность Новой Англии, то не из-за терпимости церкви или особого настроения легислатуры, как можно заключить из самого закона, а в силу исторических обстоятельств, о которых нам ничего не рассказано. Англикане сохраняли свое полное господство в штате на протяжении почти целого столетия. Затем к нам начали проникать иные взгляды, а постоянное стремление правительства поддерживать свою церковь порождало равную степень праздности в духовенстве. И к началу нынешней революции две трети населения стали диссидентами. Законы по отношению к ним действительно все еще были деспотическими, но настроения одной стороны стали умеренными, а другой – достигли уровня твердой решимости, внушавшей уважение.
В настоящее время состояние нашего законодательства по вопросам религии таково. Майский конвент 1776 г. в своей декларации прав провозгласил истиной и естественным правом человека свободу вероисповедания, но когда на основе этой декларации приступили к изданию постановления о форме правления, то вместо того чтобы принять все принципы, провозглашенные в Билле о правах, и защитить их законодательной санкцией, просто обошли молчанием все то, что защищало наши права в отношении религии, оставив все как было прежде. Тот же конвент, однако, когда он собрался как Генеральная ассамблея в октябре 1776 г., отменил все акты парламента, по которым считалось преступным отстаивать какие-либо иные религиозные взгляды и отправлять любого иного вида богослужения, воздерживаться от посещения англиканской церкви; было приостановлено действие законов, по которым духовенству выплачивалось жалование и они были отменены полностью в октябре 1779 г. Таким образом, поскольку узаконенные притеснения в вопросах религии были устранены, у нас остались теперь лишь те притеснения, которые установлены общим правом или собственными актами нашей ассамблеи. По общему праву, ересь считалась тяжким преступлением, каравшимся сожжением. Определение ереси предоставлялось церковным судьям, которым давалось право обличения в этом грехе до тех пор, пока 1-й акт первого года царствования Елизаветы не ограничил такой порядок, объявив, что ничто не должно считаться ересью, кроме того, что было установлено в качестве таковой авторитетом канонического священного писания, или одним из четырех первых церковных соборов, или каким-либо другим собором, имеющим в качестве основания своего решения ясно выраженные и недвусмысленные высказывания священного писания. Поскольку ересь в ограниченном таким образом понимании по общему праву, считается преступлением, 17-й акт нашей ассамблеи, принятый в октябре 1777 г., обращает на это внимание генерального суда, объявляя, что юрисдикция этого суда распространяется на все вопросы общего права. Судебное постановление выполняется по предписанию «De haeretico comburendo».
