Но ситуацию радикально изменили сами умеренные социалисты. Они заняли непримиримую позицию и заявили о том, что они покидают съезд (правые эсеры, правые меньшевики, фронтовая группа, в последний момент даже сам Мартов от имени меньшевиков-интернационалистов и т. д.). «Но меньшевики и эсеры это сделали. Ослепленные контрреволюционеры не только не видели контрреволюционности своей линии, но и не замечали совершенной абсурдности, недостойной ребячливости своих действий… – подчеркивает Суханов – Это блестящее выступление сейчас же оборачивает настроение против «соглашателей». Большевистская масса сжимается вокруг Ленина». Это был абсолютно точный вывод. Конфликтная позиция, которую заняли правые эсеры и меньшевики, выбила почву из под ног тех сил и групп внутри большевистской партии, которые стремились к компромиссу и созданию коалиционной власти на советской основе.
Хотя, справедливости ради, надо сказать, что масла в огонь подлил Троцкий. В ответ на требование Мартова искать компромисс, он с трибуны съезда заявил: «Народные массы шли под нашим знаменем, и наше восстание победило. И теперь нам предлагают: откажитесь от своей победы, идите на уступки, заключите соглашение. С кем? Я спрашиваю: с кем мы должны заключить соглашение? С теми жалкими кучками, которые ушли отсюда и которые делают эти предложения? Но ведь мы их видели целиком. Больше за ними нет никого в России. С ними должны заключить соглашение, как равноправные стороны, миллионы рабочих и крестьян, представленных на этом съезде, которых они не в первый и не в последний раз готовы променять на милость буржуазии? Нет, тут соглашение не годится. Тем, кто отсюда ушел, и кто выступает с предложениями, мы должны сказать: вы – жалкие единицы, вы – банкроты, ваша роль сыграна, и отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории…». Троцкий пребывал в эйфории от победы (а также от собственной роли во всем произошедшем) и не считал нужным идти на уступки. В заключении он предложил принять резкую резолюцию, осуждавшую ушедшие со съезда группы, как изменников делу революции.
В ответ на это заявление Мартов выкрикнул «тогда мы уходим» и бросился к выходу под выкрики делегатов и укоры сочувствовавших ему рабочих. Суханов, который с самого начала считал большой ошибкой и чуть ли не преступлением выход своей фракции со съезда, описывает дальнейшее: «Но дело было еще хуже. Председатель Каменев откликнулся на заявление группы Мартова. Он сказал: съезд постановил единогласно обсудить в первую очередь именно тот вопрос, который так настойчиво выдвигают меньшевики-интернационалисты; но это единогласное решение пока не выполнено потому, что съезд непрерывно занимается внеочередными заявлениями; если мартовцы уходят до обсуждения этого вопроса, то, стало быть, их мотивы неискренни и их уход был заранее предрешен.
Все это окончательно и справедливо топило нашу фракцию в глазах съезда. Каменев-же довершил наше унижение своей корректностью: он предложил снять резкую резолюцию Троцкого против эсеров и меньшевиков». Но произошедшее имело и еще одно следствие. Полностью была дискредитирована и лишена всякой реальной опоры тактика умеренных большевиков (а на момент съезда, возможно, большинства партийной фракции РСДРП(б)!). Причем не руками Ленина, но руками умеренных социалистов и потенциальных партнеров большевиков по созданию коалиционного советского правительства.
Когда после перерыва в зал вернулись некоторые меньшевики-интернационалисты, потребовавшие объявить перерыв в заседаниях для консультаций со всеми социалистическими организациями относительно будущей конфигурации власти, настроение уже было совсем другим, нежели перед их уходом. Никто иной, как Каменев, от имени своей партии, безапелляционно отверг это требование и заявил, что в провале мирных переговоров умеренные социалисты должны винить только самих себя. Правда после этого он все же предложил не принимать резкую резолюцию против меньшевиков и эсеров, предложенную Троцким, чтобы не сжигать мосты окончательно (именно об этом предложении так горько писал Суханов в процитированном выше отрывке).
Первый день работы съезда завершился ранним утром 26 октября принятием написанного Лениным воззвания «Рабочим, солдатам и крестьянам!». Это воззвание приветствовало произошедшее восстание, декларировало переход власти в центре и на местах к Советам и коротко описывало программу реформ: демократический мир, передачу земли крестьянам, рабочий контроль, демократизация армии и т. д. Документ был принят подавляющим большинством при всего двух голосах против и двенадцати воздержавшихся. Причем воздержалась та небольшая группа меньшевиков-интернационалистов, которая вернулась на съезд, чтобы убеждать его делегатов голосовать за необходимость создания коалиционного правительства, опирающегося на «широкие слои населения». Когда соответствующая поправка к воззванию не прошла, небольшая фракция меньшевиков-интернационалистов воздержалась. Большевики же голосовали солидарно.
Спровоцированный вооруженным выступлением конфликт между большевиками и другими социалистическими группами стал важнейшим фактором сплочения собственных рядов РСДРП(б). Другой важный фактор, работавший на временное преодоление разногласий, заключался в том, что партийные лидеры и активисты, руководствовавшиеся прежде тактикой активной обороны, теперь, после восстания (во многом спровоцированного Керенским) сдвинулись к точке зрения Ленина о необходимости срочной реализации партийной программы, без дальнейших компромиссов и колебаний. А ультимативный тон, которым предпочитали говорить с большевиками оставшиеся в меньшинстве умеренные социалисты делал компромисс невозможным.
* * *
Еще «…за несколько часов до образования нового правительства и до предложения списка его членов Второму Всероссийскому съезду Советов, <Центральный Комитет РСДРП(б)>призвал на свое заседание трех виднейших членов группы левых эсеров, товарищей Камкова, Спиро и Карелина, и предложил им участвовать в новом правительстве». Очевидно, в данном случае ЦК действовал солидарно и вполне искренне заявлял впоследствии: «Мы крайне сожалеем, что товарищи левые эсеры отказались». Мотивы левых эсеров были понятны: при всех своих симпатиях к большевикам, они считали жизненно необходимым формирование советского правительства на основе широкой коалиции всех советских партий пропорционально их численности на съезде. Вплоть до создания такой правительственной коалиции (или прямого отказа от нее со стороны умеренных партий) лидеры левых эсеров от вхождения в СНК отказались.
В результате, к вечеру 26 октября стало очевидным, что большевики должны предложить съезду Советов чисто большевистский по своему составу список правительства. Объективный характер этого обстоятельства не облегчал задачу большевиков. Поэтому было решено сначала определить программу будущей власти, а уж потом перейти к персональному и партийному составу правительства. Само по себе принятие принципов новой власти, которые были облечены в форму ставших знаменитыми декретов о мире и о земле, могло облегчить в дальнейшем создание на ее платформе коалиции левых социалистов. Поэтому дискуссий среди большевиков по этому поводу возникнуть просто не могло.
Во многом этот план сработал. Съезд единогласно принял представленный Лениным декрет о мире. Декрет о земле был составлен, как известно, на основе эсеровской аграрной программы и крестьянских наказов, и находился в очевидном противоречии с собственно большевистской программой в земельном вопросе. На соответствующее возражение Ленин ответил, что «как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ним были не согласны». В результате декрет был поддержан подавляющим большинством делегатов. В итоге, программа правительства оказалась демократической и могла рассчитывать на поддержку абсолютного большинства населения. Вероятно, Ленин и другие большевики рассчитывали, что это убедит левых эсеров все-таки отказаться от своей позиции и пойти на коалицию с большевиками. Докладчиком по вопросу о формировании правительства стал Каменев – всем известный сторонник широкого социалистического фронта – который зачитал декрет о создании чисто большевистской власти – Совета народных комиссаров. Ленин был назван Председателем СНК, Троцкий – народным комиссаром по иностранным делам.
