На съезде от имени большевиков выступил Зиновьев, который объяснил провал переговоров об однородном социалистическом правительстве саботажем правых эсеров и меньшевиков. «Я был одним из тех, кто стоял за соглашение с социалистическими партиями – говорил он – Но оборонцы и соглашатели своими предварительными условиями … сорвали соглашение… С ними у нас соглашения быть не может. Всем же тем, кто согласен осуществлять программу 2-го Всероссийского съезда, мы говорим: добро пожаловать».
Но главным вопросом повестки дня на крестьянском съезде был, разумеется, вопрос о власти. От имени большевиков С. И. Гусев предложил съезду поддержать большевистский Совнарком и направить в состав ВЦИК 50 своих представителей, а в состав правительства представителей левых эсеров. Но это предложение было отклонено. Победила левоэсеровская резолюция. Она предусматривала ультиматум большевистскому ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов и правительству. Чрезвычайный крестьянский съезд требовал равноправного участия в обновленном ВЦИК, а «в случае, если попытка создать единение встретит непримиримое отношение со стороны большевиков или со стороны правых, крестьянский съезд берет на себя инициативу создать власть на платформе Второго съезда без представителей непримиримых, как правых, так и левых». Реорганизованный на паритетных началах ВЦИК должен был создать коалиционное правительство. Большевистские поправки к этой резолюции были отклонены.
В состав Всероссийского Совета крестьянских депутатов (исполкома съезда) вошли 108 человек, из них 82 левых эсера, 16 большевиков, 5 беспартийных, 3 максималистов и по 1 новожизненцу и анархисту. Включение их в состав ВЦИКа означало потерю большевиками большинства в «советском парламенте».
14 ноября перед делегатами съезда выступил Ленин. Большевистский вождь обратился к левым эсерам с изложением своего кредо: «Партия – заявил он – это авангард класса, и задача ее вовсе не в том, чтобы отражать среднее состояние массы, а в том, чтобы вести массы за собой». Это глубокое убеждение Ленина, которое он пронес через всю жизнь в 1917 году вполне непротиворечиво уживалось с его установкой на переход всей власти к Советам, в которых были представлены трудящиеся классы страны, представленные своими «авангардами». Другое дело, что практическая политика «авангарда» могла войти в противоречие с представленными в Советах массами, но эта проблема встанет лишь в 1918 г. А пока оснований для критики Ленина с демократических, советских позиций не было.
В остальном ленинская речь была посвящена Декрету о земле, на платформе которого, Владимир Ильич, фактически предлагал создать большевистско-левоэсеровскую коалицию. Вопроса о разногласиях относительно формата объединения исполкомов двух съездов, Ленин не затронул.
Вечером 14 ноября заседание съезда было прервано известием о перемирии на фронте, которое огласил большевик М. Харитонов. Эта новость вызвало шумное ликование. Зал стоя аплодировал. Раздавались крики «Да здравствует всеобщий мир!», «Да здравствуют большевики». На съезде создалась идеальная для компромисса с большевиками эмоциональная атмосфера. Даже не дожидаясь окончания заседания, президиум съезда покинул эстраду и отправился в Смольный для переговоров о создании объединенного ВЦИК Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
Со своей стороны, большевистское руководство без острых споров решило пойти на уступки, согласившись на предложенную крестьянским съездом модель реорганизации ВЦИК. «Произошедший перелом в настроениях был материализован и закреплен в Соглашении о создании объединенного ВЦИК, заключенного в ночь с 14 на 15 ноября между президиумом Чрезвычайного крестьянского съезда и президиумом ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов» – констатирует историк В. М. Лавров.
Создание объединенного ВЦИК очень укрепило советский режим, дав ему представительство формального большинства населения. Кроме того, оно стало основой для компромисса с левыми эсерами. Этот вопрос впервые обсуждался уже в ночь с 14 на 15 ноября на совместном заседании ЦК большевиков и бюро левоэсеровской фракции ВЦИК. А 17 ноября Мария Спиридонова официально заявила о готовности ПЛСР войти в правительство: «фракция левых с.-р. считает неизбежным для себя участие в создании ответственной перед ЦИК власти и в самих органах этой власти». Показательно, что это произошло на фоне протеста левых эсеров против роспуска большевистским правительством Петроградской городской думы без санкции ВЦИК. В ответ Свердлов предложил принять «наказ-конституцию для взаимоотношений ЦИК и Совета Народных Комиссаров». В этом документе подтверждалась полная подотчетность правительства перед ВЦИКом. «Все законодательные акты, а равно распоряжения крупного общеполитического значения, представляются на рассмотрение и утверждение Центрального Исполнительного Комитета» – гласил текст этой «конституции». Каждому члену правительства вменялось в обязанность еженедельно отчитываться перед ЦИК. Трудный компромисс был достигнут.
Левые эсеры считали соглашение 17 ноября своей большой победой. Вместе с тем, они приняли решение не пользоваться своим временным большинством во ВЦИК для формирования левоэсеровского правительства. Уже 17 ноября наркомом земледелия стал левый эсер Колегаев. На дальнейших переговорах левые эсеры настаивали на паритете двух партий в правительстве, но в начале декабря согласились на компромиссный вариант, в рамках которого им было передано семь наркоматов в дополнение к земледельческому ведомству. К середине декабря левые эсеры занимали примерно четверть мест в правительстве и около трети во ВЦИК.
Создание объединенного ВЦИК, а также компромисс и последующая коалиция с левыми эсерами резко ослабил внутрипартийную дискуссию в самой РСДРП(б). Во всяком случае, вопрос о взаимоотношениях Совнаркома и ВЦИК фактически сошел с повестки дня, а проблема репрессий ушла далеко на второй план. В центр обсуждения стали вопросы о мире и об Учредительном собрании
Теперь повестка и сама логика дискуссии навязывались партии той катастрофической реальностью, в которой пребывала огромная страна, доведенная до полного истощения социальными противоречиями, хозяйственной разрухой и кровавой бойней мировой войны. Большевики пришли к власти в качестве советского большинства в результате мучительного поиска путей и стратегий развития революции. Несмотря на все колебания и споры, они сделали главную ставку на Советы, как главный организационный итог революции, и эта ставка принесла им победу. Теперь завоеванная власть и громадный вал связанных с нею проблем и задач стали оказывать такое влияние на внутрипартийные дискуссии и эволюцию большевизма, что очень скоро «старая гвардия» с трудом стала узнавать свою партию. Но это уже другая история…
Послесловие
Завершая эту книгу, я хочу еще раз сделать акцент на двух моментах, которые стали для меня самого главными открытиями, сделанными в ходе работы над этой темой.
Во-первых, практически любой источник об истории РСДРП(б), а тем более весь громадный корпус этих источников в своей совокупности, свидетельствуют о том, что большевизм революционной эпохи и близко не был тем монолитом, которым его зачастую изображают. Внутри партии постоянно происходили очень острые дискуссии, а разногласия вовсе не носили случайного или тактического характера. Они уходили корнями вглубь политической культуры революционного движения и объяснялись глубокими противоречиями в понимании ключевых вопросов революционной политики. Несмотря на эти противоречия, а может быть и благодаря им, партия сохраняла эластичность, способность быстро реагировать на меняющуюся обстановку, искать и находить ответы на сложнейшие вызовы времени. И эти ответы вовсе не всегда диктовались одним или несколькими вождями, а были результатом сложной и открытой дискуссии (и ситуация начнет меняться – и то постепенно – только в условиях нарастающей Гражданской войны в 1918 г.). Я вовсе не претендую на роль первооткрывателя в этом отношении, но учитывая что и в академической сфере, и в особенности в публицистике, отношение к большевизму, как некой целостной, тоталитарной и монолитной силе продолжает преобладать, я считаю важным еще раз подчеркнуть этот вывод.
