Выбыть из числа кандидатов? В моем животе разливается холод. Сотрудник в пурпуре докладывает, что моя новая комната готова, и д-р Барнс дружески меня обнимает. Я с улыбкой заверяю его, что пришла в себя, что от нашей беседы мне стало гораздо лучше. Надеюсь, он не заметит обмана. Он говорил со мной утешающим тоном, но слова выдавали безразличие. Для него это всего лишь экзамен. Некая Райм провалилась. Если я расслаблюсь, то тоже провалюсь.
Новая комната расположена в конце коридора. Ее стены выкрашены в желтый цвет и напоминают мне о платье, в котором Райм со мной знакомилась. Сотрудник спрашивает, не возражаю ли я, что буду в комнате одна. Если меня не устраивает одиночество, то одна из сотрудниц охотно заночует на свободной кровати.
Нет, я не хочу быть одна. Бодрствуя, я все время буду видеть мертвые глаза Райм. Во сне меня будут преследовать кошмары. От мысли, что весь этот ужас мне предстоит переживать в одиночестве, мне хочется съежиться и исчезнуть.
Но в памяти всплывают слова д-ра Барнса. Испытание – это не только то, что происходит в классе. Просьба о помощи ночью будет расценена как слабость. Лидеры – не слабаки. Испытание – это поиск лидеров.
Поэтому я благодарю сотрудника и говорю, что не возражаю против одиночества. Он советует предупредить дежурную, если я передумаю. Если мне будет трудно уснуть, мне могут дать снотворное. Сказав это, сотрудник выходит и закрывает за собой дверь.
Я оглядываю комнату. Она не отличается от прежней ничем, кроме цвета стен. Из-за стен доносятся приглушенные шаги и голоса: кандидаты расходятся по комнатам после ужина. Я раздумываю, не сходить ли мне к друзьям. Улыбка Зандри, рукопожатие Томаса, даже спокойный взгляд Малахии помогли бы прогнать грусть. Но я не открываю дверь, потому что даже это сочли бы слабостью. Вместо этого я принимаю душ, переодеваюсь в пижаму, стираю нижнее белье и вешаю его сушиться.
Лежа в постели, я таращусь в потолок, пытаясь сосредоточиться на приятных воспоминаниях. Все что угодно, лишь бы не зрелище Райм, висящей на люстре! Мне трудно избавиться от мысли, что мой отец стал на Испытании свидетелем чем-то похожего. Вдруг его мозг создал еще более страшное воспоминание об Испытании взамен ужаса, испытанного наяву? Сейчас мне кажется, что именно так и произошло.
Наступает тишина. Все улеглись и уснули, чтобы быть готовыми к тому, что произойдет завтра. Но я бодрствую. Я не гашу свет, как ни тяжело это для глаз. Битва со сном уже почти проиграна, когда мое внимание привлекает что-то маленькое, круглое, поблескивающее в углу под потолком, похожее на то, что я видела в глиссере.
Камера!
Я очень стараюсь сохранить на лице безразличное выражение. Что удивительного в том, что камера фиксирует наши банальнейшие занятия, вроде сна и одевания? Но я все равно удивлена. Может быть, наблюдение установлено только в этой комнате? Из-за Райм? Эту догадку я тут же отбрасываю. Если под наблюдением одна комната, значит, камеры есть во всех. Это наводит на такие страшные мысли, что мне становится трудно дышать. Раз камеры есть во всех комнатах, значит, кто-то наблюдал, как Райм стягивала с кровати простыню, связывала ее со своим платьем, выбирала, где и как все это привязать. Наблюдал, как она отталкивает стул, как бьется в конвульсиях, как просовывает под петлю пальцы, чтобы сохранить жизнь, как повисает, как жизнь покидает тело…
Ее могли бы спасти, но не спасли, а дали умереть.
Изображая спокойствие, я иду к выключателю и погружаю комнату в темноту. Не хочу, чтобы наблюдающие за мной видели мой ужас. После этого я накрываюсь с головой, по привычке прижимая к себе рюкзак. Вот бы знать, снится ли людям, сидевшим у экрана, смерть Райм. Это негуманно с моей стороны, но я надеюсь, что она является к ним в кошмарах – как мне.
Меня преследует во сне покрытое красными пятнами лицо Райм и ее налитые кровью глаза, ее голос напоминает мне о моих неудачах. Она предлагает мне кукурузные лепешки, и в этот раз я беру одну и съедаю. Просыпаясь от страха, я заставляю себя лежать неподвижно, не метаться, молчать, а не звать на помощь. Я не высовываю голову из-под одеяла на случай, если камере не мешает темнота, и очень стараюсь прогнать из головы все ужасы, прежде чем опять провалиться в сон.
Когда звучит побудка, я с облегчением вылезаю из-под одеяла. В ванной я изучаю себя в зеркале. У меня усталый вид, но не больше, чем прошлым утром. Приняв это за добрый знак, я одеваюсь, причесываюсь и при этом ищу в ванной признаки слежки. Здесь камеры нет – во всяком случае, я ее не вижу. Наверное, Испытателям нет дела до наших гигиенических привычек. Я оставляю волосы распущенными в надежде, что это отвлечет внимание от моего усталого вида, беру рюкзак и иду завтракать.
Томас и близнецы уже за столом. При моем появлении Томас облегченно переводит дух и, не давая мне сесть, заключает меня в крепкие объятия. Когда я сажусь, он удивленно смотрит на мою тарелку. Стараясь выглядеть нормально, я навалила себе бекона, яичницы, картошки, фруктов, сладких бубликов. Чтобы не отвечать на вопросы о вчерашнем, я тороплюсь отправить себе в рот ломтик бекона. Это срабатывает, пока не приходят Зандри и Малахия со своими соседями. Когда все рассаживаются, Томас спрашивает:
– Все в порядке? Вчера вечером мы ждали, что ты вернешься.
Все ждут моего ответа. Я проигрываю в голове слова д-ра Барнса. Может, он хотел, чтобы я молчала? Решив, что вряд ли, я отвечаю:
– Райм умерла. Вчера вечером она покончила с собой.
Кандидаты из Пяти Озер выказывают разную степень удивления. Близнецы вздыхают и понимающе переглядываются:
– Мы догадывались, что произошло что-то в этом роде. Наш учитель предупреждал нас о давлении. Он сам два года работал Испытателем и рассказывал, что в каждом экзаменационном потоке происходит по два-три самоубийства.
Итак, Райм – первая. Не могу не задаться вопросом, кто будет следующим. Судя по молчанию моих друзей, они думают о том же.
Немного поговорив на эту тему, мы сосредоточиваемся на еде. Я делюсь едой с Малахией, набравшим за последние три дня веса, и сую в свой рюкзак бублик. Не знаю, можно ли выносить из столовой съестное. Если нет, то мое поведение наверняка заметили люди за экраном, и меня остановят. Но этого не происходит.
Звучит объявление. Мы собираемся у лифтов. Нас направляют в лекционный зал. Перед нами снова д-р Барнс. Он, улыбаясь, ждет, пока мы рассядемся, потом поздравляет с окончанием первого тура Испытания.
– Сейчас наши сотрудники проверяют ваши результаты. Мы знаем о ваших уникальных способностях, поэтому к каждой группе предъявляются отдельные требования по набору проходного балла. После обеда мы встретимся с абитуриентами и сообщим, прошли ли они в следующий тур или их Испытание завершено. Оставшееся до обеда время вы можете провести по своему усмотрению: в своих комнатах, в столовой, в обозначенных местах снаружи.
Снаружи! Меня вдохновляет мысль о свежем воздухе. Д-р Барнс объясняет, что все, кто выйдут из здания, не должны заходить за ограду Испытательного центра. Нарушители автоматически лишаются права продолжать Испытание.
