Уилл смотрит туда же, куда я, и стонет:
– Я должен был догадаться, что ты найдешь способ спасти его, как спасла меня. Учти, я вовсе не рад видеть его живым. Не обижайся. – Он наклоняется вперед: – Мне неприятно это говорить, но он все равно не заслуживает твоего доверия, Сия. И твоей любви. Черт… – Он оглядывает столовую, потом опять смотрит на меня: – Никому из нас нельзя доверять.
Не дожидаясь, пока Томас подойдет, Уилл встает, подмигивает мне напоследок и возвращается к своим друзьям.
Томас ставит свою тарелку рядом с моей, но не сводит глаз с Уилла:
– Чего ему надо?
Хороший вопрос. Не уверена, что у меня есть ответ. Но я пытаюсь ответить:
– Он хотел сказать, что рад, что я жива. А вот видеть тебя он не рад.
Томас улыбается:
– Ему можно посочувствовать, я ведь собираюсь жить долго.
– Лично я счастлива это слышать.
– Я надеялся, что ты это скажешь. – Он оглядывается на веселую компанию и спрашивает: – Ты готова к собеседованию?
Я слышу, как Уилл хохочет на весь зал, и думаю, не был ли он прав насчет того, чего ищут Испытатели. Отбрасывая сомнения, я отвечаю:
– Подумаешь, ответить на несколько вопросов! После всего, что было, это ерунда.
– Доброе утро. – Д-р Барнс улыбается нам со сцены лекционного зала. – Поздравляю сдавших все четыре экзамена. Не могу передать, как сильно мы впечатлены вашим умом, находчивостью и упорством. На четвертом экзамене вы смогли побывать за пределами своих возрожденных колоний и понять, какие вызовы ждут наших руководителей. Задачи, которые мы перед вами ставили, были тяжелыми, шансы на неудачу были велики, но так же тяжелы задачи и велики шансы на неудачу наших руководителей. Мы понимаем, какие высокие требования к вам предъявили, и очень рады, что большее число из вас, чем мы ожидали, покорило эту высоту.
Я думаю, как мало нас осталось по сравнению с тем, сколько было вначале. Просто дрожь пробирает при мысли о том, как мал был процент выживаемости в прежние годы, если д-р Барнс считает высоким этот.
– Конечно, всех вас волнует сегодняшнее собеседование. Рад вас успокоить: беседы будут короткими и относительно нетрудными. Вы уже доказали свой интеллект и умение мыслить стратегически, способность выживать в сложных условиях и решать проблемы, когда все складывается против вас. Мы знаем о вашей сообразительности. А теперь вы будете интересовать нас как личности. Мы станем спрашивать про вас самих, про семью, колонию, решения, которые вы принимали на Испытании. Просим быть честными и открытыми. Собственно, главное – будьте собой. Вы не сможете сказать ничего неправильного, кроме, разумеется, лжи. От наших лидеров мы, как члены Соединенного Содружества, ждем честности и прямоты. Сегодня мы просим о том же самом вас.
Я не могу не задуматься, как они будут добиваться выполнения этого правила и как накажут тех, кто покажется не вполне правдивым.
Но д-р Барнс уже перешел к дальнейшим инструкциям.
– С каждым из вас будет беседовать комиссия из пяти Испытателей. Собеседование не может тянуться дольше сорока пяти минут. Не стоит придавать специального значения этой цифре. Потом каждого из вас проводят в спальню, где вы будете ждать результатов. Предупреждаю, что на решение нам требуется много времени. Просим проявить терпение, потому что мы будем выбирать наилучших кандидатов для Университета. Некоторые из нас известны своим упрямством.
Последняя теплая улыбка напоследок.
– Всем удачи! С нетерпением жду работы со многими из вас в Университете в следующем году. Знаю, вместе мы свернем горы.
После ухода Барнса на сцену выходит седая женщина в кроваво-красном комбинезоне.
– Услышавший свое имя встает и выходит в коридор. Оттуда сотрудник проводит вас на собеседование. Виктор Джосслим!
Рыжий Вик вскакивает и выходит, повесив голову. Я замечаю, какой он исхудавший и бледный по сравнению с тем, каким был спустя неделю после начала четвертого экзамена. Он здорово изменился, как и все мы. Звучат имена, а я не выпускаю руку Томаса и думаю, что угадала причину, по которой Испытатели стирают нам память. Они запускают часы в обратную сторону, превращают нас в тех ребятишек-оптимистов, какими мы сюда заявились, воображающих, будто способны переделать мир.
Когда вызывают Томаса, он напрягается всем телом. На прощание я целую его в щеку, остаюсь одна и жду, пока прозвучит мое имя. И внезапно вспоминаю, что Томас унес обе таблетки, наш единственный шанс сохранить воспоминания об Испытании после собеседования. Остается одна надежда: что Испытатели позволят нам увидеться хотя бы разок до того, как наша память будет стерта. Если нет, то пусть Томас сам примет таблетки и помнит все за нас обоих.
Аудитория постепенно пустеет. Я заставляю себя не ерзать, но куда там: не могу не думать о вопросах, которые будут задавать Испытатели, о том, каких ответов они будут ждать. Д-р Барнс утверждал, что неправильных ответов не может быть, но я знаю, что это неправда. На этом этапе будут отсеяны еще 14 кандидатов. Испытательный комитет наверняка ищет чего-то определенного. Вот бы знать, чего именно!
– Маленсия Вейл.
Ноги подкашиваются, когда я выхожу в коридор, а сердце колотится как сумасшедшее. В голове беспрерывно звучат слова Барнса: «Будьте самими собой», пока я иду за сотрудником к двери в конце коридора. Он просит меня подождать и проскальзывает в дверь. Изнутри доносятся голоса. Я грызу ноготь, изнемогая от волнения.
Через несколько минут дверь распахивается.
– Входи!
«Будь собой!» – призываю я себя, переступая через порог. Но от этого заклинания сердце бьется только еще отчаяннее. Дело в том, что я не знаю, как это – быть собой. Я уже не та, какой уезжала из Пяти Озер. Тогда я верила, что в день выпуска из школы ребенок становится взрослым. Я еще не была взрослой, а теперь…
После всего того, что я видела и делала, приходится сознаться себе, что уже не знаешь, кто ты. Одно понятно: надо поскорее в этом разобраться, чтобы не оплошать на последнем собеседовании. Последний экзамен уже начался.
Глава 21
Белая комнатушка. Все в ней белое: и стены, и пол. Окон нет. Вдоль стены длинный черный стол, за ним пятеро Испытателей. Двое в красном, двое в бордовом. И д-р Барнс, он манит меня пальцем.
– Входи, Сия. Садись.
Посередине комнаты, напротив Испытателей, стоит черный столик, на нем стакан с прозрачной жидкостью, рядом черный стул.
– Выпей, пожалуйста.
Все смотрят, как я подхожу к столику и сажусь. Когда я беру стакан, Барнс кивает: мол, его вежливая просьба – на самом деле приказ. У меня нет выбора, надо выпить содержимое стакана.
Вода и еще что-то. Металлический привкус, слабая горечь. Почти сразу я чувствую расслабление мышц. Я так долго была напряжена, что наслаждаюсь этим ощущением, улыбаюсь и при этом думаю, что смесь не просто расслабляющая. Дальше будет эйфория, благостная беспечность.
