Вера в магическую силу своего собственного слова идет с тех пор, когда вся жизнь человека складывалась как система подчинений. Мы видим, что многие родители, как и раньше, учат своих детей и поучают; нам кажется – и у нас должно получаться. Но мы не замечаем, что в тех, удачных, семьях действуют и еще какие-то силы, которых у нас нет. Не на одном лишь «я сказал!» держится там воспитание.
Модель «правила движения», вера в магическую силу поучений, нотаций, правил сильно подводит нас.
Вторая модель, «сад-огород», основана на всеобщем, я бы сказал, заблуждении, будто мы, родители или какие-то другие воспитатели, можем обходиться с ребенком, как с грядкой – выпалывать сорняки-недостатки в его душе; или как с деревом – прививать ему отдельные положительные качества. Но ребенок не грядка и не дерево, он существо одушевленное, он не поддается этим процедурам и манипуляциям. Я много раз видел родителей, которые борются с недостатками своих детей, но ни разу не слышал, чтобы эта борьба увенчалась успехом – если только дети не выросли и недостатки не исчезли под влиянием других каких-то причин (вот их-то и надо бы заметить).
Знакомый журналист еще двадцать пять лет назад жаловался на десятилетнего сынишку – не убирает в своей комнате, неряхой растет! И вот встречаю: «Как дела? Как сын?» «Да беда с ним, – нахмурившись, сказал знакомый. – Неряхой растет, в комнате не убирает…» Потом оказалось, что сыну-то уже тридцать пять, он кандидат наук, автор нескольких изобретений, специалист в новой и сложной отрасли техники… А отец все воюет! Все борется с недостатком! Двадцать пять лет борется и не устает, потому что уверен, что это его педагогический долг – искоренение недостатков. В.А. Сухомлинский говорил в таких случаях, что воспитание идет «по ложному пути». «Пороки, – писал он, – искореняются сами по себе, уходят незаметно для ребенка, и уничтожение их не сопровождается никакими болезненными явлениями, если их вытесняет бурная поросль достоинств».
Установим: выпалывание недостатков – занятие бессмысленное, не дающее результатов, и чем более категорично об этом будет заявлено, тем больше пользы родителям, потому что, к сожалению, очень многие родители глубоко уверены, что воспитывать ребенка – это значит не что другое, как бороться с его недостатками, и когда говоришь, что не надо с ними бороться, они в изумлении спрашивают:
– А как же тогда воспитывать? А что же тогда делать? Терпеть?
Модели «правила движения» и «сад-огород» особенно опасны тем, что мы, следуя им из лучших побуждений, постоянно ссоримся с детьми, разрушаем контакты – и вся наша воспитательная работа становится безнадежным занятием. При этом мы не понимаем, отчего же так случилось.
Наконец, о модели «кнут и пряник». Вот, кажется, без чего нельзя, вот самое естественное: за добрый поступок наградить, за дурной – наказать, поругать, пожурить. Как иначе? На этом мир держится.
Но мир не держится на штрафах и наградах, это нам лишь кажется. Мир устроен принципиально другим образом.
Жизнь представляет собой непрерывную цепь задач и выборов, целей и средств. Неудачные выборы действительно влекут за собой неприятные, а то и просто тяжелые последствия; но за благонравие вовсе не причитается воздаяние, а за дурным поступком вовсе не всегда следует возмездие, потому что жизнь, бывает, и ошибается в распределении наград и штрафов. Кроме социальной справедливости или несправедливости есть еще и беды, утраты, несчастья, болезни, и они выпадают отнюдь не тем, кто их заслужил, кто «сам виноват». В счастье есть и элемент случайности. Бывает у нас и нечистая совесть, и когда приходит беда, мы готовы принять ее как нечто заслуженное, как наказание; мы связываем прегрешения с наступившей бедой, нам кажется, что между ними есть связь, что беда пришла в наказание, что кто-то наказывает нас, как в детстве родители наказывали за проступки.
С первых дней жизни воспитывая ребенка поощрениями и наказаниями, то есть пытаясь воздействовать на него напрямую, мы сильно облегчаем себе работу воспитания, но одновременно мы внедряем в сознание ребенка образ вселенского кнута и пряника и подрываем его веру в справедливость.
Но разве справедливость не состоит в награде за добро и наказание за дурные поступки?
Конечно, нет. Если бы это было так, то воспитание и вообще было бы невозможно, потому что выросший сын очень скоро обнаруживал бы, что не всегда выпадает награда за добро и следует наказание за дурные поступки. Мы никогда не смогли бы внушить детям любовь к людям и веру в правду.
Но справедливость – не в расплатах и мщениях, мир не торжище, не базар и не рынок, мир, скорее, похож на мастерскую. Мир не торговля, не обмен: «Я сделаю добро – и мне кто-нибудь сделает». А если не сделает, тогда что?
Тогда я стану злым? Нет, человек в своей душе не купец, а творец. Мы любим, мы стараемся совершать добрые поступки, мы трудимся, мы наслаждаемся жизнью потому, что она сама есть творчество, она носит проблемный, а не обменный характер.
Справедливость мира – в его творчестве, проблемности, в нашей деятельности и борьбе. Пока я живу, есть и возможность действовать, стремиться к счастью, вот в чем справедливость. И мы, целиком полагаясь на внутренние силы ребенка, верим в них, растим человека, который не нуждается в страхе, регулирует свою жизнь, исходя из внутренних своих побуждений, ведет себя как человек не потому, что он чего-то боится, а потому, что он действительно человек, нравственное и духовное существо. Или мы этого ничего не признаем, в ребенка нашего не верим, в свою нравственную силу не верим и действуем по модели «кнут и пряник».
Воспитывать по модели «кнут и пряник» относительно легко; такое воспитание нельзя не признать действенным, особенно если проводить его неуклонно. Но оно опасно для будущего детей. Может вырасти человек, который при первой же серьезной неудаче, при первой же беде возденет руки и возропщет: «За что?!» И потеряет веру в правду, веру в жизнь, в любовь и совесть. И тогда окажется, что его воспитывали безнравственным. И тут уж настанет наша очередь воздеть руки и воскликнуть: «За что? За что нам такое наказание, за какие грехи?»
Мы все воспитаны по привычным моделям, никуда от них не уйти. Мы тоже будем воздействовать на детей, воспитывать их в дурном смысле слова, мы тоже люди, и значит, в нас тоже кипит страсть к воспитанию. Мы непременно будем и поучать детей, и приучать их, не имея на то силы и времени, и поощрять, и наказывать; но…
Мы можем изменить взгляд на ребенка, свое представление о нем, Образ Ребенка, и у нас постепенно выработается другое, новое, лучшее отношение к нему. Это единственный шанс для слабого, неспособного, несовершенного воспитателя.
Каждое утро повторяю как молитву, взываю к тому лучшему, что есть во мне: «Мне послан ребенок; это дорогой мой гость; я благодарен ему за то, что он есть. Он так же призван к жизни, как и я, это нас объединяет – мы живые люди. Он такой же, как и я, он – человек, и не будущий человек, а сегодняшний, и потому он другой, как и все люди; я его принимаю, как всякого другого человека. Я принимаю ребенка… Я принимаю его, я охраняю его детство, я понимаю, терплю, принимаю, прощаю. Я не применяю силу к нему, не угнетаю его своей силой, потому что я его люблю. Я люблю его, и я благодарен ему за то, что он есть, и за то, что я могу его любить, и тем самым я возвышаюсь в духе своем».
