Только эта любовь к людям и передается детям, делает добрыми и отзывчивыми, только она обладает педагогической силой – в отличие от любви к ребенку, которая сама по себе, вопреки тому, что пишут, говорят и думают, никакой воспитательной силой не обладает. Любовь матери к ребенку поднимает его, делает сильным, уверенным в себе лишь постольку, поскольку в ней выражена материнская любовь ко всем людям. Иначе и любовь матери угнетает ребенка.
Да, просто любовь, но не к своему ребенку и не к детям, а ко всем людям, в том числе и к детям, и к своим детям в частности, – здесь корень и здесь тайна. Семейная педагогика – наука строгая и трудная, и нельзя о воспитании детей в семье говорить на уровне «круглого стола» или диспута в клубе: «Что вы думаете о…? Я думаю, что…» Это интересно – знать, кто и что думает, но знать бы – как оно на самом деле?
А на самом деле возьмите любую семью, где выросли хорошие дети, и вы обнаружите, что был кто-то в этом доме, кто любил людей.
Высокие цели… и подручные средства
Многие родители, сталкиваясь с трудностями воспитания, находят такой на первый взгляд логичный и разумный выход: «Надо спросить специалиста, он посоветует, я так сделаю – и все будет хорошо». И действительно, специалисты – педагоги, психологи, врачи, – основываясь на достижениях науки и на опыте, дают (и будут давать) чрезвычайно полезные родителям советы. Но только одной «рецептурной» педагогикой полноценное воспитание жить не может. Кроме того, стремительно меняется жизнь, и часто вчерашняя прописная истина перестает «работать», теряет свою «рецептурную» силу, требует изучения, обсуждения, пересмотра.
Но есть целый ряд непрописных истин. О них-то и пойдет речь.
Поставим мысленный эксперимент. Предположим, некий мальчик дурно вел себя во дворе; побил маленького соседского мальчишку. Тот пожаловался своему отцу, отец отправился к соседу: «Приструни своего…» И наш отец берется за ремень. Он порет сына, приговаривая: «Не бей маленьких! Не бей маленьких! Я тебя научу, ты у меня на всю жизнь запомнишь, как маленьких бить!»
Вопрос: чему учит отец? Бить маленьких или не бить маленьких?
Неизвестно, научит ли он тому, чему хочет научить, но бить другого – научит наверняка.
Нравственной цели (не посягай) отец учит безнравственными средствами (посягая). И мы должны признать, что он не воспитывает ребенка, как он думает, а развращает его душу, учит безнравственности, учит посягать на человека.
Наши цели ребенку, как правило, недоступны. Он не может понять, отчего нельзя стукнуть пристававшего к нему соседского мальчишку, зачем надевать теплую куртку, когда еще тепло; зачем есть, когда не хочется; зачем спать, если не спится; зачем сидеть за уроками, если все равно ничего не понятно. Всех этих целей ребенок не понимает. Но средства, которыми мы своих целей пытаемся достичь, вполне ребенку доступны. Замечание, брань, крик, ремень – что тут непонятного? Школа обучения средствам открывается на первой минуте после рождения.
Воспитание – это обучение средствам для достижения своих целей.
Мама говорит неудачному (на ее взгляд) сыну: «Пожалей маму!», «Я больше не могу с тобой!», «Ну ради отца с матерью!»
Маме кажется, что она учит чуткости. На самом деле работает школа эгоизма: мама учит жаловаться, учит думать о себе, учит добиваться своего, вызывая жалость, учит беспомощности, унижению, навязчивости. И эти, а не другие уроки будут восприняты и обращены против матери же.
Грубовато обращаясь с младенцем, я учу его грубости и больше ничему. Какая бы у меня ни была важная цель: здоровье ребенка, его будущее, его жизнь, – но учу я его одной лишь грубости. Ее он воспринимает, а не мою цель.
Требуя от ребенка, я учу его требовать от родителей, от людей, от жизни. Не тому учу и не другому, а только требовать, наступать, из горла вырывать: дай! Делай, как я велю!
Добиваясь верха – учу добиваться верха.
Прошу – учу просить.
Уступаю – учу уступать.
Добиваюсь своего, увлекая, шутя, с выдумкой – учу тому же своего ребенка.
В глаголах: грубить, просить, требовать, посягать, уступать – выражены такие же действия, как в глаголах: пилить, читать, стирать, косить. Физическим действиям мы учим наглядно, душевным – незаметно. Нам кажется, что ничего значительного не происходит, но процесс обучения идет. Мы учим добиваться своих целей определенными душевными движениями, как учат строгать определенными физическими движениями.
В воспитании два ряда. Один ряд – культурный, навыки культурного поведения. Другой ряд – нравственный, навыки обращения с целями, навыки выбора нравственных средств.
То – то, а это – это.
В сознании большинства родителей воспитывать – значит прививать культурные навыки: не шуми, не бегай, не прыгай, ешь, как люди едят, не пачкайся, говори «здравствуйте», «спасибо» и «пожалуйста» («Что надо сказать тете?»), не вмешивайся в разговор взрослых, не груби, не пререкайся, уступай место старшим, мой руки перед едой, ложись вовремя спать, не разбрасывай вещи…
Мы прививаем культурные навыки (надо же детей воспитывать!) и в то же самое время прививаем им грубость, черствость, нечуткость, неуважение к людям и первые же страдаем от такого псевдовоспитания!
На самом деле воспитывать – значит учить человека относиться к людям и к делу по-человечески, по правде.
Вот это второе – нравственное – воспитание и является главным. Только оно и есть воспитание.
Будет нравственное воспитание – ребенок воспримет правила культурного поведения из среды, его окружающей, возьмет пример с родителей. Нравственный человек никогда не будет ниже своей среды по культурному уровню.
Дело, таким образом, сводится к следующему.
Мальчик по утрам долго одевается, он копуха, а мы опаздываем в детский сад и на работу. Можно было бы рассказать ему сказку про медлительную черепаху, устроить веселое соревнование. Но эти средства требуют времени, терпения, сил, изобретательности, хорошего настроения, жизнерадостности, а мы торопимся, мы издерганы, мы боимся потакать мальчику, и мы кричим на него, шлепаем, обзываем – мы учим добиваться своего небрежением и насилием.
Мальчик плохо учится. Надо пораньше приходить с работы, заниматься с ним, развивать его, читать с ним и читать ему, надо подыскать ему кружок поинтереснее; надо хвалить его, когда хотелось бы отругать, терпеливо, изо дня в день сидеть с ним, когда он делает уроки. Но у нас нет желания возиться с сыном, и нет терпения ждать результатов годами, и нет умения помочь. Мы умеем одно – накричать! Наорать! «В следующий раз выпорю!» – вот и все воспитание. Но воспитание – чего? Обучение – чему?
Все наши представления о любви и совести, все доброе и умное рушится перед простым фактом: ребенок должен аккуратно складывать одежду перед сном, а утром быстро одеваться, прилично учиться, помогать по дому и вести себя так, чтобы за него было не стыдно и чтобы на него не жаловались. Должен! С этим невозможно спорить. Если он не учится, не помогает, не слушается, если на него жалуются, то жизнь становится невыносимой.
