Медаль «Победителю над пруссаками».
Отношения Елизаветы Петровны и ее «большого двора» к «малому двору» также было непростым. Императрица не могла не испытывать родственных чувств к племяннику Петру Фёдоровичу, сыну ее любимой сестры. В то же время она была глубоко разочарована уровнем его воспитания, видела, что он по своему характеру вряд ли способен к управлению Российской империей. Более того, всем было известно, что Пётр Фёдорович является горячим поклонником Фридриха II. Наконец, Пётр жил со своей женой в крайнем несогласии, угрожал ей разводом, упрекал ее в неверности, сам обзавелся фавориткой – Елизаветой Воронцовой, племянницей вице-канцлера. Все это также расстраивало императрицу.
Жена наследника Екатерина нравилась Елизавете Петровне как невестка, но она опасалась участия великой княгини в каких-либо политических и придворных интригах. Дошло до того, что Елизавета Петровна установила за семьей наследника престола постоянный надзор. За Екатериной постоянно наблюдала и обо всем докладывала императрице статс-дама Мария Чоглокова, двоюродная сестра Елизаветы Петровны по матери. Ее муж, гофмаршал «малого двора» Пётр Чоглоков контролировал каждый шаг Петра Фёдоровича.
В сентябре 1754 г. у Екатерины родился сын Павел. Для Елизаветы это было особенно радостное и долгожданное событие, наконец-то она могла быть уверена, что российская императорская династия продолжится. Императрица тут же отобрала младенца у родителей, разместила его в своих покоях, окружила своей неустанной заботой. Мать виделась с ребенком редко, почти не принимала участия в его воспитании. Это также не способствовало улучшению отношений Елизаветы Петровны и Екатерины, а впоследствии сказалось и на взаимоотношениях Павла Петровича с матерью. Да и сама Екатерина II, когда родились сыновья у Павла, поступила так же, как когда-то Елизавета, взяла на себя воспитание внуков Александра и Константина, отстранив родителей.
В этой ситуации Бестужев-Рюмин решил привлечь на свою сторону Екатерину. Зная о недовольстве Елизаветы племянником, он выдвинул идею объявить наследником Павла Петровича, так, чтобы до совершеннолетия его мать стала бы правительницей. В этот проект он посвятил Екатерину.
Осенью после победы под Гросс-Егерсдорфом Елизавета Петровна неожиданно заболела. Именно в связи с этим фельдмаршал Апраксин, зная о настроениях наследника престола, не решился продолжить наступление. Причем о болезни императрицы ему, по некоторым сведениям, сообщил сам Бестужев-Рюмин. В то же время он считал, что Апраксину следует продолжить наступление, и просил великую княгиню Екатерину помочь ему убедить в этом фельдмаршала написать соответствующее письмо.
Однако вскоре Елизавета Петровна выздоровела, Апраксин был отстранен от командования и заменен генералом Фермором. О письме Екатерины Апраксину и ее взаимоотношениях с Бестужевым стало известно при «большом дворе». Это решило судьбу канцлера и едва не погубило Екатерину. Елизавета Петровна всегда недолюбливала Бестужева-Рюмина, а теперь она уступила давлению группировки Шуваловых-Воронцовых. Бестужеву была объявлена опала государыни, и вскоре он был арестован. Тайная канцелярия во главе с Александром Шуваловым начала дело о государственной измене. Но канцлер успел сжечь бумаги с изложением проекта о передаче трона Павлу Петровичу, находясь под арестом, он сумел предупредить об этом Екатерину. Великая княгиня оказалась виновной только в том, что позволила себе вмешаться в дела военной политики, посмела обратиться с письмом к главнокомандующему. Но в разговоре с Елизаветой Петровной Екатерина сумела убедить ее, что она сделала это без всякого злого умысла, надеясь лишь убедить фельдмаршала исполнять приказания императрицы.
Взятие крепости Кольберг. Художник А. Е. Кацебу.
Бестужев-Рюмин, напротив, был обвинен в том, что он за спиной императрицы вступил в контакт с наследником престола и его женой, давал им дурные советы, пытался при этом действовать через графа Понятовского, польского представителя в Петербурге. При дворе уже тогда ходили слухи, что Понятовский – любовник Екатерины. Наследник Пётр Фёдорович, никогда не любивший Бестужева-Рюмина, как противника Пруссии, только содействовал возводимым на него обвинениям. Как бы то ни было, Бестужев отрицал все обвинения, да и серьезных улик против него не было. Тем не менее императрица решила от него избавиться. Вынесенный судом, как обычно, смертный приговор она сильно смягчила, отправив бывшего канцлера в ссылку в его имение Горетово в Можайском уезде. Пост канцлера получил Михаил Илларионович Воронцов.
Победы над Фридрихом II и «бранденбургское чудо». Болезнь и смерть императрицы Елизаветы
Семилетняя война тем временем продолжалась. Генерал Фермор действовал энергично. В январе 1758 г., когда тучи над головой А. П. Бестужева еще только сгущались, русские войска заняли древнюю столицу Пруссии Кенигсберг.
После этого, летом 1758 г., российская армия через Польшу двинулась на запад и подошла к Одеру. До Берлина, столицы Прусского королевства, оставалось менее 100 км. Фридрих II к тому времени не без успеха действовал в Силезии против австрийских войск. Узнав о приближении русской армии к своей столице, он немедленно выступил навстречу с основными силами. Переправившись через Одер, армия Фридриха II стремилась выйти в тыл русских. Но Фермор встретил пруссаков на выгодной позиции у деревни Цорндорф. Здесь 14 августа 1758 г. состоялась одна из самых кровопролитных битв в истории войн. Обе армии потеряли треть своего состава. Решающего перевеса не достигла ни одна из сторон. Фермор к утру следующего дня приказал уцелевшим воинам отступить с поля боя. Фридрих II не решился их преследовать, заявив: «Русских легче перебить, чем победить».
Через год противники встретились примерно в той же местности. Российская армия с новым главнокомандующим генералом П. С. Салтыковым подошла к Франкфурту-на-Одере. Вместе с ней действовали теперь союзные австрийские войска. Решающая битва состоялась 1 августа 1759 г. у деревни Кунерсдорф (ныне Куновице в Польше). Прусская армия во главе с Фридрихом II атаковала позиции союзников, укрепившихся на нескольких высотах, господствующих на местности. Инициатива долгое время была в руках прусской армии, которая захватила несколько высот, подвергла русскую армию шквальному артиллерийскому огню и так называемой косой атаке пехоты и кавалерии. Но дивизии генерала П. А. Румянцева удалось удержать центр русской позиции на высоте Большой Шпиц. Фридрих II бросал сюда все новые резервы и, наконец, последний свой резерв – гвардейскую кавалерию лейб-кирасир. Наступил момент, когда П. С. Салтыков мог ввести в бой имевшиеся у него свежие резервы и отдал приказ союзной армии перейти в общее контрнаступление, что привело к полному разгрому противника.
Казалось, путь на Берлин был открыт. Но война затянулась. Возникли разногласия между союзниками. Австрийцы настаивали на участии русской армии в военных действиях в Силезии, которую они все еще надеялись вернуть. Франция не была заинтересована в полном поражении Пруссии, так как не исключала в будущем конфронтации с Австрией. Франция и Австрия не желали укрепления позиций России на Балтике. По настоянию союзников российские войска оказались раздроблены: в 1760–1761 гг. частично они действовали в Силезии, частично в Померании (на южном берегу Балтики). П. С. Салтыков заболел и уступил командование генералу А. Бутурлину. Ярким эпизодом стало вступление русских войск, а именно корпуса генерала З. Г. Чернышёва и конного отряда Тотлебена, в Берлин 29 сентября 1760 г. Прусские войска, находившиеся в столице, оказались в численном меньшинстве и после небольшого сражения капитулировали. Войска З. Г. Чернышёва находились в Берлине четыре дня и оставили город, получив известие, что к столице приближается Фридрих II с основными силами прусской армии. Тем не менее вступление русских войск в столицу Пруссии имело большое символическое и моральное значение.
