– Я думаю головой, в отличие от некоторых! – сердито ответила я, остановившись на коврике под Алкиной дверью и даже притопнув по нему ногой. – Трошкина! Ты известная раззява, но сегодня у тебя, похоже, случился пик умственной тупости! Ты почему дверь не заперла, а? Зачем тебе Денис новый замок поставил?
– Я же всего на минутку выскочила, за зеленью! – ответила беззаботная подружка. – Ну-ка, пропусти меня!
Я посторонилась. Мои руки были заняты банкой, поэтому Трошкина сама толкнула дверь, первой вошла в квартиру и почти сразу с досадой вскричала:
– Блин, опять!
Обнимая банку с вишневкой так, словно она была продолжением моего живота, который в таком виде тянул на восьмой месяц беременности, я шагнула следом за подружкой в маленькую и тесную прихожую. Она сделалась еще более маленькой и тесной из-за падения вешалки с кучей разного барахла. Вешалка, похожая на сказочное чудо-дерево, вступившее в период интенсивного плодоношения, уже лет сто стояла в углу Алкиной прихожки. И все эти сто лет бесшабашная Трошкина без разбору навешивала на круто выгнутые железные рожки куртки, шапки, зонтики, сумки и пакеты. То, что вешалка наконец рухнула, перегородив прихожую на манер баррикады, меня ничуть не удивило. Удивила меня ненормальная реакция Трошкиной, которая сначала резвым козликом перемахнула через препятствие, а потом вдруг завизжала, словно вешалка с кучей барахла была колючей изгородью, больно оцарапавшей ей пятки.
– В чем дело? – широко шагнув, я перенесла одну ногу за баррикаду и остановилась в этой неудобной позиции.
Притиснув к груди брусок вымоченного в рассоле сыра так, что он заплакал, как настоящий младенец, только беззвучно, Алка согнулась пополам, словно играла в «Угадайку» и удачно имитировала букву Г. Пучок петрушки выпал из ее рук и лег точнехонько в изголовье неподвижного тела, придавленного павшей вешалкой!
– Боже! – вскричала я и выронила банку с компотом.
– Боже! – на порядок громче взвизгнула Алка, отшатываясь от растекающейся по полу лужи густо-красной вишневки. – Караул! Спасите-помогите!
Вопли подружки привели меня в чувство.
– Стой на месте, я сейчас! – велела я, шустро вернула ногу обратно, выскочила из квартиры и взметнулась на восьмой этаж, пожалуй, быстрее, чем истребитель вертикального взлета.
В дверь квартиры Дениса я ударила так, словно хотела ее выбить.
– Что еще? – хмуро спросил милый.
– Скорее, к Трошкиной! – выдохнула я.
– Что, она опять загибается? – удивился Денис.
Я хотела ответить, что не она, а кто-то другой, и не загибается, а, похоже, фатальный загиб уже состоялся, но Денис не стал дожидаться моих объяснений. Отодвинув меня в сторону, он вышел из квартиры, мягко отпихнул рвущегося следом Барклая и запер дверь на ключ.
– Пра. вильно! – прошептала я. – Двери нужно закрывать! А то Трошкина, дура такая…
Договорить по дурость Трошкиной я не успела, пришлось торопиться за Денисом. Перепрыгивая через ступеньки, я некстати отметила: ноги у него короче, чем у меня, а шаги длиннее! Почему так?
– Ох, мать-перемать! – взорвался милый, вломившись в Алкину прихожку. – Так, девки! Колитесь сразу, кто это ее?
– Ты думаешь, это мы ее убили?! – возмутилась я.
Денис выразительно посмотрел на мои ноги. Против обыкновения, взгляд его был лишен сладострастия. Почему? Я поняла это, когда опустила глаза: застиранные до белизны домашние джинсы, в которые я переоделась, отправив в стирку испачканный костюм, были густо забрызганы темно-красным вишневым соком.
– Ох! Второй раз за день! – собразив, что мне теперь еще и джинсы стирать, я не сдержала стона.
– Что? Ты сегодня убила двоих? – по-своему понял сказанное Денис.
– По-твоему, я похожа на убийцу?! – обиделась я.
Денис снова с намеком поглядел на мои джинсовые ноги в россыпи кровавых веснушек.
– Это вишневый сок! – спасая меня от навета, сказала Трошкина.
– А это? – перегнувшись через павшую вешалку, Денис указал на тело в основание баррикады.
Тело, по-видимому, было женским – об этом говорили длинные, ниже плеч, волосы, первоначальный цвет которых определить было невозможно. Три литра вишневого сока растеклись по паркету широко, как славное море – священный Байкал, и насквозь промочили шевелюру жертвы. Трошкина, оказавшаяся при сиропном разливе на глубоководье, оставила в пугающей красной луже свои тапки и стояла, балансируя, на перевернутой алюминиевой кастрюле. Я подумала, что кастрюля, вероятно, до катастрофы тоже помещалась на вешалке. Иначе как бы она оказалась в прихожей?
– Это, кажется, Вера Пална! – пропищала Алка.
Стоя на полузатопленной кастрюле, она была похожа на застигнутого наводнением суслика.
– В соку? Или уже в собственном соку? – уточнил Денис, шаря под вешалкой в поисках верхней конечности предполагаемой Веры Палны.
Я было подумала, что он хочет ее поднять, но Денис ограничился проверкой пульса.
– Надо «Скорую» вызвать, – робко подсказала я.
– Уже не надо, – ворчливо ответил Денис. – Эх, ну и вечерок! – И он посмотрел на меня, как гость неудавшегося праздника на массовика-затейника.
– И что теперь? – трусливым шепотом спросила сусликовидная Трошкина, удерживая равновесие на кастрюле лебедиными взмахами рук.
– Баста, карапузики! Кончилися танцы! – непонятно, но очень зловеще ответил Кулебякин, отцепляя от ремня мобильный телефон.
– Помирать, так с музыкой! – подхватила смутно узнаваемую цитату Трошкина. – Запевайте, братцы!
С песнями у нас как-то не сложилась, а вот поплясать нам с Алкой пришлось – прямо, как карасям на сковороде! По звонку Дениса дежурная опергруппа слаженно исполнила в двадцать первой квартире ритуальный танец под названием «Выезд на место происшествия».
В квартиру набежала целая толпа народу – сплошь мужики с пуленепробиваемыми лицами. Тут-то и начались танцы-шманцы-выжиманцы: из нас с Трошкиной выдавливали информацию, как сок из спелой вишни, будь она неладна! По правде говоря, сказать нам было нечего: когда Алка побежала к соседям за зеленью, никакого трупа в ее квартире еще не было, а смертоубийственная вешалка мирно стояла в своем углу.
Трошкина как заведенная ругала себя за то, что не потрудилась запереть дверь на ключ, потому что в противном случае ее пожилая соседка Вера Пална не вошла бы в квартиру и не угодила бы под обвал вешалки со всем ее разномастным грузом.
Кстати, послойно разбирая образовавшийся завал, оперативники обнаружили на Алкиной вешалке немало любопытных вещиц. В особенности их заинтересовала старомодная нитяная сетка с двумя чугунными гантелями.
– Это-то здесь зачем? – не выдержал предводитель суровых мужчин, которого Денис запросто называл Севой, а нам церемонно представил как майора Скамейкина.
