– К нему прилагается ожерелье. – Зяма повесил мне на шею бусики, утяжеленные довольно увесистой терракотовой плиткой с изображением какого-то пернатого чудища. – Теперь голову давай! Оп-ля!
Эффектным жестом Зяма вывел из-за спины руку со шляпой, при виде которой меня разобрал неудержимый нервный смех. Точно, он меня на паперть собирает!
– И нечего хохотать, как ненормальная! – обиделся художник. – В зеркало посмотрись!
Я послушалась и сказала:
– Хм… Хм!
– То-то! – правильно расценив сказанное, как возглас одобрения, изрек торжествующий Зяма. – Смотришься оч-чень даже ничего! Не стыдно в люди выпустить!
– Благодарю, – я коротко, чтобы не свалилась чуток великоватая шляпа, кивнула и пошла к двери.
– Ин, может, подождешь меня? – крикнула из кухни обжора Трошкина.
По голосу чувствовалось, что ей хочется услышать отказ, поэтому я ответила:
– Нет, я спешу, увидимся позже! – и вышла из квартиры.
Лифт опять барахлил, и я бодро двинулась вниз по лестнице, но без приключений дошла только до пятого этажа. Под дверью трошкинской квартиры в последнее время образовалась зона опасной турбулентности, вроде Бермудского треугольника! На сей раз на роковом пятачке переминался с ноги на ногу бледный юноша в очках с ядовито-желтыми стеклами. Необычный цвет окуляров придавал молодому человеку неприятное сходство с пресмыкающимся. Вдобавок желтоглазый юноша был тощ и вертляв, как молодая медянка.
– О, это ты! – вскричал он, завидев меня, и без разбега прыгнул на три ступеньки вверх.
– Эй, руки прочь! Что вам нужно?! – Я отскочила, не позволив странному юноше заключить себя в объятия.
– Ой, прошу прощения! – присмотревшись, парень тоже попятился. – Вы не Алла!
– Я ее подруга, Инна, – подтвердила я.
– Кошмар! – Желтоглазый неврастеник схватился за волосы, и без того не слишком густые.
– Да ладно! – обиделась я.
Возможно, после бурной ночи в «Райском птахе» и в костюме мексиканской бомжихи я выглядела не лучшим образом, но уж не настолько, чтобы восклицать: «Кошмар!» Этот желтоглазый настоящих кошмаров не видел, надо его с нашей мамулей познакомить, пусть почитает ему свое новое произведение с наркотическим зомби Варфоломеем в главной роли!
– Кошмар, – убежденно повторил парень и дернул себя за жидкие кудряшки. – Она и подругу в это втянула!
– Вы про Алкино нездоровое увлечение природничеством говорите? – смекнула я. – Так этот кошмар уже кончился! Если вам интересно, скажу, что примитивная жизнь в гармонии с родной природой Трошкину уже не увлекает. Во всяком случае, ячменные проростки и брюквенный силос она больше не ест.
– Правда? – желтоглазый неподдельно обрадовался. – Тогда я пошел!
– Идите! – легко разрешила я, даже не подумав выяснить направление его движения.
Юноша коротко кивнул и с грохотом посыпался вниз по лестнице. Я еще немного постояла, слушая производимые им шумы и пытаясь вспомнить, знаком ли мне этот своеобразный тип. Должно быть, это и есть Алкин единственный кавалер, юноша компьютерной ориентации, не помню, как его Трошкина величает – рыбоед, что ли…
Лестничные перила перестали вибрировать, широкие шаги желтоглазого Ромео стихли, и я продолжила свой путь. Стуча деревянными подошвами, я спустилась во двор и пошла к троллейбусной остановке.
Детишек у меня пока нет, у Зямы тоже, так что малышей я наблюдаю нечасто и, как правило, на безопасном расстоянии. Соответственно и магазины детской одежды меня прежде не интересовали, так что я никогда не пыталась запомнить их расположение. Честно говоря, я смогла припомнить только один дорогой центр младенческой экипировки, и то только потому, что он соседствует с солярием, который я регулярно посещаю в осенне-зимний период.
В данный момент я могла похвалиться естественным загаром, который превосходно сочетался с мексиканскими мотивами моего наряда. Спасибо Зяме, я производила именно то впечатление, к которому стремилась! Продавцы-консультанты магазина «Пух» встретили меня радушными улыбками и взглядами, исполненными надежды.
– Здравствуйте, девочки, – сквозь зубы проронила я, устремляясь к стойке с одеждой для мальчиков.
Меня интересовали незабываемые розово-зеленые костюмчики, но ничего похожего на вешалках не было. Для отвода глаз я пощупала какую-то детскую маечку – зелененькую, в прелестных оранжевых кляксах – и заодно посмотрела, сколько эта непритязательная одежонка стоит. Ну, скажу я вам! При взгляде на ценник я сама позеленела и едва не покрылась кляксами! И заподозрила, что магазин назван не именем медвежонка Винни-Пуха, а словечком, передающим звук выстрела: «Пух!» – и особо нервный родитель, увидев счет, застрелится!
– Вас что-то интересует? – ласково проворковала продавщица. – Я могу помочь?
– Сомневаюсь, но попробуйте, – желчно процедила я и так круто развернулась к услужливой барышне, что раскачивающийся на бусах керамический идол ацтеков и инков, догоняя меня, свистнул в воздухе, как обыкновенная глиняная свистулька. – Я хочу найти такой же костюмчик, как у сынишки моей приятельницы. Это импортный трикотажный комплект, штанишки-капри и фуфайка с коротким рукавом. Ткань очень яркой расцветки, в розовую и салатовую полоску, на фуфайке аппликация из короткошерстного искусственного меха зеленого цвета – изображение какого-то чудища, похожего на Шрека. Есть у вас такие костюмы?
– Увы, таких нет и не было, – сокрушенно ответила продавщица. – Но я могу предложить вам другие, не менее интересные комплекты…
– Другие мне неинтересны, – оборвала я. – Хотя…
Я придумала, как узнать адреса других детских магазинов. Понятное дело, неглупые продавщицы так просто не отправят платежеспособного клиента в конкурирующую фирму, но я знаю, что нужно сделать, чтобы мне выдали адреса других салонов списком и с поклоном проводили до порога! Использую-ка я опыт Макса Смеловского!
Максим – мой старинный приятель, бывший однокурсник и вечный поклонник. Сейчас он работает на телевидении и пользуется большой популярностью у зрителей местного канала. Правда, при тесном контакте с Максом народные симпатии зачастую быстро превращаются в антипатии, потому что Смеловский, такой обаятельный и жизнерадостный на экране, в реальной жизни вечно всем недовольный нытик. Особенно страдают от Максового занудства продавцы-консультанты. Покупая, к примеру, туфли, Смеловский сначала на личном опыте удостоверяется в широте модельного ряда, потом последовательно примеряет пар десять-пятнадцать симпатичной ему обуви, причем напяливает оба башмака и долго топчется в них на коврике, задумчиво шевеля бровями и прислушиваясь к своим ощущениям. Обстоятельно расспрашивает тихо звереющих продавцов, каковы технологические особенности производства и сырьевой состав изделия, дотошно выясняет условия гарантии, после чего с легким сожалением говорит:
– Нет, что-то мне сегодня ничего не нравится! – и оставляет утомленных до одури работников прилавка в бессильной ярости кусать локти и топтать ногами коробки.
