– Свежая пресса? – подколол меня Зяма.
– С точки зрения санитарии и гигиены – не особенно свежая, – признала я, взглянув на украшающий первую полосу грязный отпечаток ботинка. – А вот в смысле информации, наверное, еще свежачок: дата выхода номера – минувшая пятница.
– «Тихореченская правда!» – заглянув через мое плечо, с чувством прочитал Макс. – Однако интересные люди живут в этом самом Тихореченске! Настоящие сепаратисты! У них даже правда своя, отличная от других!
– Ничего удивительного, если так, – заметил Саша. – Ты разве забыл, чем славен Тихореченский район? Что мы с тобой там снимали?
– А что мы там снимали? Ох, чего мы только не снимали! – Макс завел глаза к небу, изображая маститого телевизионного журналиста, безмерно утомленного многолетним трудом.
– Ты лично снимал там штаны! – ехидно напомнил Саша. – Потому что подошел слишком близко к колючке, зацепился задом за шипы и не мог отцепиться, а рвать новые джинсы не хотел!
– Да, спасибо, я вспомнил! – маститый телевизионный журналист заметно покраснел и поспешил перебить своего маститого телевизионного оператора. – В Тихореченском районе мы с тобой снимали документальный фильм о жизни заключенных. Там этих колоний – штук пять, не меньше. Заповедные места лишения свободы!
– И о чем же пишет эта газета? – Я наскоро перелистала страницы и ближе к концу нашла кое-что интересное. – Смотрите, здесь есть объявления желающих познакомиться! Авторы заявок сплошь мужчины, которые ищут добрых, нежных и верных подруг.
– И терпеливых! – заржал Зяма. – Способных дождаться суженого после двадцатилетней отсидки!
Слова братца потревожили мое подсознание, дотоле мирно дремавшее под двойным наркозом шашлыка и пива.
– Как она к нам попала, эта газета? – спросила я.
– Мы же сейчас в Буркове! А это уже Тихореченский район, правда, самая дальняя окраина, – напомнила мамуля. – Неудивительно, что здесь распространяется «Тихореченская правда» – печатный орган районной администрации.
– Разве мы подписывались на эту газету? – удивилась я.
– Очевидно, не подписывались, а зря! – назидательно сказал Макс. – Эта газетка нам сегодня очень пригодилась при розжиге костра.
– Это я ее принес, – подал голос Саша. – Подобрал на лавочке возле местного магазина. Мы там останавливались, чтобы купить пива. Я вижу – на скамейке газета лежит, ну и взял ее, раз она никому не нужна. Вспомнил, что тут вчера была большая проблема с бумагой.
– Вы меня извините, мне нужно отлучиться, – я аккуратно сложила газетку вчетверо, сунула ее в карман, встала из-за стола и пошла к калитке.
– Дюша, мы купили туалетной бумаги! – крикнул мне вслед папуля.
Очевидно, он неправильно понял причину моего внезапного ухода. Я не стала объяснять, что туалетная бумага мне в данный момент не нужна, потому что я иду не по малой или большой, а по детективной нужде.
У меня внезапно, – можно сказать, на ровном месте! – возникла идея, которая нуждалась в проверке.
Легкой спортивной трусцой я пробежалась до сельпо, вошла в магазин и кивнула, как знакомой, продавщице Варьке. Она смущенно улыбнулась и спрятала за спину огрызок шоколадного батончика. Покупателей в магазине не было, и никто не мешал мне провести небольшой опрос. Я дипломатично начала издалека, сказав:
– Варя, вам привет от Лени Алейникова!
– Вы знаете Ленчика? – удивилась она.
– Еще бы не знать! Забегает к нам в агентство через день, – объяснила я. – Влетает, как тайфун! Мы прозвали его Чебураном.
– Точно, уши у Леньки лопушистые, – засмеялась Варька.
Очевидно, моя тактика себя оправдала. Девушка сочла меня своей и перестала стесняться: вывела руку с батончиком из-за спины и с удовольствием захрустела лакомством.
– Чего-то купить хотите? – сладко чавкая, спросила она. – Или снова хлеб кончился?
– Нет, хлеб у нас еще есть, – улыбнулась я. – Я пришла спросить, не знаете ли вы ту женщину, которая за мной в очереди стояла, она еще пять кило сахара взяла?
– Баба Тоня, что ли?
– Я не знаю, как ее зовут. Платок у нее на голове был приметный, с изображением черной пантеры, – вспомнила я.
– Ну, точно, это баба Тоня, ее косынка! – уверенно сказала Варька. – А зачем она вам?
– Она на лавочке газету забыла, а я ее по рассеянности с собой унесла, – слегка переиначила я реальные события. – Хочу узнать, где она живет, и вернуть газету.
– Да у бабы Тони газет этих – как грязи! – засмеялась Варька. – Она же почтальонша наша местная!
– Тем более я должна вернуть ей это печатное издание! – потрясла я в воздухе относительно свежим номером «Тихореченской правды». – Может быть, газету ждет подписчик!
– Прям, ждет не дождется! – недоверчиво хмыкнула Варька, скептически посмотрев на помятую и испачканную газетку. – Ну, как знаете. Баба Тоня через три дома отсюда живет, по левой стороне дом с голубыми ставнями и красная калина в палисаднике. Баба Тоня на этой калине отличную настойку делает, если попросите – продаст поллитровку. Медовуха из калины на самогоне – от простуды первое дело!
– Большое спасибо, – я разом поблагодарила любезную Варьку и за адрес почтальонши, и за совет из области народной медицины.
Пожалуй, медовуху из калины на коньяке я прикуплю – специально для папули. Ему как кулинару-изобретателю всегда интересны новые рецепты вкусных блюд и напитков.
Четвертый дом по левой стороне улицы оказался приземистой хаткой в три подслеповатых окошка. Их и в самом деле прикрывали приметные ярко-голубые ставни, а над забором нависали отягощенные гроздьями ягод ветки калины. Уверившись в том, что я нашла жилище почтальонши, я громко постучала в калитку и так же громко прокричала:
– Хозяйка-а!
Это вполне соответствовало деревенскому этикету.
– Кто там? Чего надо? – как положено, откликнулась во дворе хозяйка.
– Здравствуйте! – крикнула я. – Это Инна с хозяйской дачи на краю поселка, новая горничная заместо Нины Горчаковой!
Я надеялась, что баба Тоня вспомнит нашу утреннюю встречу и беседу у магазина. Почтальонша, в моем представлении, не должна была страдать склерозом.
И точно, память у бабы Тони была в норме.
– Это ты? Ну, заходи во двор. – Она отодвинула засов с внутренней стороны и открыла мне калитку. – Чего пришла?
– Во-первых, хотела вам газетку отдать, вы ее на лавочке у магазина забыли. – Я помахала в воздухе «Тихореченской правдой», надеясь, что почтальонша не проявит особого интереса и не заберет ее.
Я собиралась внимательно изучить печатное издание на досуге. Кроме того, мне не хотелось объяснять бабе Тоне, почему в газетке, которую я ей так любезно возвращаю, не хватает половины страниц – пламя нашего сегодняшнего костра возгорелось из искры при активной поддержке «Тихореченской правды».
