– Что мы сделаем? – опасливо спросила я и на всякий случай отодвинулась от деятельного Смеловского.
– Заменим тебя на Аньку, вот что! – победно объявил Макс. – Она гораздо ниже ростом, значит, вполне поместится в одном кадре с луной! Да, Саш?
– Возможно, – сдержанно ответил оператор. – Надо посмотреть.
Подгоняемые нетерпеливым Смеловским, мы с Аней удалились за ближайший ракитовый кустик и переоделись. Анюта, тихо чертыхаясь, сняла свои джинсы и кофточку и облачилась в непристойный пеньюар. Я помогла своей дублерше повыше подвязать спально-прогулочное одеяние пояском, чтобы полы распашонки не закрывали коленки, и нахлобучила ей на голову белокурый парик. С ним я рассталась с особым удовольствием, потому что он согревал голову не хуже шапки-ушанки.
– В целом сойдет, но ноги коротковаты, – бесцеремонно оглядев костюмированную Аню, постановил Смеловский. – Ты, Анька, на цыпочки поднимись, так лучше будет.
– Так? – через плечо спросила Аня, поднимаясь на носочки и опасно балансируя на краю обрыва.
– Так годится! – ответил Саша. – Все, нормалек, девушка есть, луна на месте, я снимаю!
– Мотор! – вскричал Смеловский.
– Сам мотор! – в один голос ответили ему мамуля, папуля и Зяма.
– Анька, не шатайся! – сердито крикнул оператор. – Луну закрываешь!
– Да, Анюта, не качайся! – прикрикнул и Макс. – Такое ощущение, будто ты собираешься сигануть с обрыва, как Катерина в «Грозе»!
– Что, будет гроза? – Анюта завертела головой, осматривая темное небо в редких светлобрюхих тучках.
– Стой спокойно! – гаркнул Саша.
Поздно! Неустойчивый камень юрко выскользнул из-под ноги Анюты и рухнул вниз, а следом, как крыльями взмахнув рукавами пеньюара, полетела и она сама!
– Ма-ма-а-а-а! – истошный вопль затих далеко внизу.
– Боже мой! – Мамуля вскочила на ноги, и освободившийся режиссерский стульчик самопроизвольно сложился с резким стуком, похожим на револьверный выстрел.
Словно по сигналу стартового пистолета, ожили прочие свидетели ЧП.
– Анька, ты где? Ты там жива-ая? – сложив руки рупором, проорал в каньон Макс.
– Такой кадр испортила, балда, убить мало! – злобился безжалостный оператор.
Из-под обрыва не доносилось ни звука.
– Кажется, я ее вижу! Во-он там что-то беленькое чернеется! – сообщил зоркий Зяма, безотлагательно начиная спуск.
Столпившись на краю пропасти, мы в напряженном молчании прислушивались к шумам, сопровождающим движение Зямы. Все глуше и тише из-под обрыва доносились стук скатывающихся камней и шорох осыпающейся земли. Потом раздался крик:
– Эгей! Я ее нашел! Она без сознания, сама наверх не поднимется, понесу кружным путем, через лес!
– Кругом, шагом марш! – привычно скомандовал папуля, устремляясь вдоль постепенно понижающегося обрыва.
Бок о бок с ним побежал Саша. Максим, я и мамуля построились в колонну по одному и порысили вслед за группой отрыва. Марш-бросок продолжительностью в несколько минут завершился у замшелого бревна, на манер мостика переброшенного через заросшую крапивой канаву, в которую превратился мусорный овраг.
По бревну мелкими шажками шел Зяма, держа на вытянутых руках безвольно обмякшее женское тело в некогда белом, а теперь сильно испачканном пеньюаре. Распущенные белокурые волосы подметали бревно. Легкомысленная одежка была пугающе запятнана черным, бурым и красным.
– Это что, кровь? – прошептала мамуля, заметно побледнев.
Страхи в реальной жизни она воспринимает совсем иначе, чем вымышленные кошмары.
– Ужас, летящий на крыльях ночи! – вспомнил Макс.
Зяма сошел с бревна, бережно опустил свою ношу в густую траву и осторожно убрал с лица девушки разметавшиеся белокурые локоны. Папуля подсветил фонариком.
– Минуточку! Кто это? – выражая общее недоумение, вскричал Смеловский. – Зяма, ты кого нам притащил?
– Я думал, это Анюта! – пробормотал братец.
– Это не Анюта! – возразил Саша.
Это было совершенно лишнее заявление, мы и без того прекрасно видели, что Зяма принес абсолютно постороннюю барышню.
– Ты где ее взял? – продолжал допытываться Макс.
– Да там, на помойке, где же еще! – сказал Зяма таким тоном, словно помойка, полная полураздетых девиц в широком ассортименте, была явлением вполне обычным.
– Интересная у вас помойка! – с оттенком зависти пробормотал Саша.
– Ах, о чем вы тут говорите! – досадливо вскричала мамуля, протискиваясь в первый ряд. – Ну и что, что это не Анюта? Девушка тоже нуждается в помощи! Посмотрите же кто-нибудь, что с ней?
– Бася, пропусти меня. – Папуля мягко отстранил мамулю и склонился над незнакомкой. – Так… К сожалению, помочь этой девушке уже нельзя!
– Она мертвая?! – запоздало ужаснулся Зяма.
– Увы! – строго сказал папуля. – Похоже, несчастная упала с большой высоты и при падении разбила голову. Впрочем, я не специалист.
– Значит, надо вызывать специалистов! – резонно рассудил Саша. – У кого есть с собой мобильник? Живо звоните «ноль-два»!
Испуганно поглядев на мертвое тело, мамуля поспешно сдернула с пояса свой сотовый и протянула его папуле. Папа взял трубку, позвонил в милицию и вступил в затяжной разговор с дежурным.
– Господи, спаси и сохрани! – перекрестился Смеловский.
– Спаси-ите! По-мо-ги-ите! – эхом донеслось из лесу.
– Кто это? Что это? – вскинулась мамуля, схватившись за сердце.
Сгрудившись в кучу и не спеша откликаться на призыв о помощи, мы испуганно всматривались в темноту, только папуля ничего не замечал, будучи всецело занят беседой с милицией.
Зяма проявил смекалку, выхватил у папы фонарик и навел его на дальний конец пешеходного бревна. Рука братца дрожала, пятно света ходило кругами, как нерешительная шаровая молния, не знающая, куда податься.
– Бли-ин! Не слепите меня, а то я снова свалюсь в этот чертов овраг! – послышался плачущий женский голос.
– О, да это же наша Анька! – обрадовался Макс.
Он враз повеселел, забыв о мертвой незнакомке, тихо лежащей в росистой траве.
– Супер, она живая! Анька, ведь ты живая или как?
– Щас как дам кому-то палкой по башке, будешь знать, живая я или нет! – пригрозила Анюта.
Она проковыляла по мшистому бревну, опираясь на какую-то корягу. Зяма подскочил к импровизированному мосту и принял пошатывающуюся девушку в свои крепкие объятья, но Анюта явно не была расположена к ласкам и энергично высвободилась из сладкого плена.
– Все, мое терпение кончилось! – Угрожающе воздев свой посох, она шагнула к Смеловскому. – То меня голодом морят, то собаками травят, то вообще на помойку выбрасывают! Нет, с меня хватит! Я увольняюсь!
