В 1958 г. были приняты «Основы уголовного законодательства», предусматривающие гуманизацию этой сферы. В результате уже в 1959 году учтенная преступность сокращается на 30 %. Однако уже в 1960 и 1961 годах показатели преступности снова поползли вверх. Особое беспокойство у правоохранительных органов вызывал рост хулиганства. Хрущёв резко меняет свою позицию. Он упрекает юристов в излишнем либерализме и призывает писать «варварские законы».
На самом деле Хрущёв имел в виду не хулиганов, во всяком случае не они стали причиной его раздражения. В мае 1961 года в Москве прошел суд по так называемому делу валютчиков. Обвиняемые получили по максимуму – 15 лет лишения свободы. Однако Хрущёв посчитал приговор слишком мягким и потребовал его ужесточения, а заодно и ужесточения уголовного законодательства по некоторым видам преступлений. Валютчиков приговорили к расстрелу – что само по себе являлось нарушением «социалистической законности», за восстановление которой так ратовал Хрущёв. Но в его представлении валютчики – это люди несоветские, а потому снисхождения не заслуживающие. Никто ему не возразил – к этому времени вообще мало кто решался возражать Хрущёву. Он вполне освоился в роли единоличного лидера – что не пошло на пользу ни ему самому, ни реформам.
В ряду реформаторских начинаний Хрущёва особое место занимают экономические проекты – перестройка системы планирования и управления. Ее главный смысл определялся одним словом – децентрализация. Идея была проста: разгрузить центр и отдать больше прав в республики и регионы. «Больше ответственности переложить на плечи республик, оставив за собой контроль и проверку», – так сформулировал идею Хрущёв. Никакого конкретного плана реализации этой идеи первоначально не существовало, процесс растянулся на годы. Хрущёв предлагал ликвидировать большую часть союзных министерств, передав их полномочия республиканским правительствам и министерствам. В Кремле по этому поводу шли бурные дискуссии. Каганович считал, что необходимо «более осторожное решение», его поддерживала Фурцева: «не спешить с решением этого вопроса». На стороне Хрущёва был Микоян: «Нельзя терпеть в Москве такую ораву чиновников». Шепилов формулировал свою позицию еще решительнее: «Максимум функций – республикам». Думали о расширении бюджетных прав республик: до этого центр играл главную роль в распределении ресурсов и инвестиций. Закон о перераспределении бюджетных прав между центром и республиками в пользу республик был принят в 1959 году.
В конце 1956 г. Хрущёв определился, в каком направлении будет двигаться реформа управления. Ее суть составлял переход от преимущественно отраслевой модели управления к территориальной, региональной. Страна делилась на экономические районы, во главе которых стояли Советы народного хозяйства – совнархозы. Совнархозы взяли на себя функции министерств, большая часть которых упразднялась. Реформа стартовала в 1957 году, и ее первые результаты были вполне обнадеживающими. В 1958 г. прирост национального дохода составил 12,4 % по сравнению с 7 % в 1957 г.
Однако уже тогда специалисты сделали интересное наблюдение: основной прирост пришелся на период, когда предприятия остались бесхозными, т. е. министерства были упразднены, а совнархозы еще не успели вникнуть в суть дела. В дальнейшем начались проблемы. Одна из них заключалась в том, что внутри совнархоза взаимосвязь между предприятиями складывалась в целом благополучно, тогда как в отношениях с предприятиями чужого совнархоза постоянно возникали трудности. Руководителей совнархозов стали упрекать в местничестве и упирать на сознательность. Упреки делу не помогали – пришлось постепенно восстанавливать управленческую вертикаль. Сначала – в виде государственных комитетов (они фактически заменили упраздненные министерства), потом – общесоюзных органов управления: в 1962 г. появился Совет народного хозяйства СССР, преобразованный годом позже в ВСНХ – Высший совет народного хозяйства СССР.
Министры и чиновники, часть из которых в результате реформы 1957 года лишилась удобных московских кабинетов, не скрывали своей досады на Хрущёва. 1957 год вообще выдался урожайным на новые хрущёвские идеи. Помимо совнархозов в мае стартовала кампания «Догнать и перегнать Америку», а потом Хрущёв решил навести порядок в сфере литературы. Его встреча с представителями интеллигенции закончилась разгромом альманаха «Литературная Москва» и оскорблениями достойных людей. Хрущёв начал терять популярность в рядах самых отчаянных своих сторонников. Этим воспользовались его соратники, которых настораживала активность, а главное, непредсказуемость Хрущёва.
«Антипартийная группа»
В самом начале июля 1957 года, раскрыв утренние газеты, советские граждане узнали, что пленум ЦК накануне осудил антипартийную группу. Само известие о пленуме было неожиданным – он был неурочным, или, как тогда выражались, внеочередным. Еще больше удивляли имена отступников, посмевших, если верить тем же газетам, выступить против линии партии, – Маленков, Каганович, Молотов. Имена из самого первого ряда лидеров страны. Потом список пополнился, и появилась формулировка «и примкнувший к ним Шепилов». «Самая длинная фамилия», – как всегда оперативно отреагировали шутники.
На самом деле ситуация была более чем серьезная. Июнь 1957 года – один из ключевых, поворотных моментов в борьбе за власть в Кремле и утверждения Хрущёва в позиции единоличного лидера. После ХХ съезда партии и разоблачительной антисталинской речи на нем Хрущёв стремительно набирал очки. И все меньше считался с другим членами Президиума ЦК, так называемым коллективным руководством страны. Недовольные политикой и поведением Хрущёва члены Президиума ЦК в результате тайных переговоров приняли решение сместить Хрущёва с поста Первого секретаря ЦК и подыскать ему более подходящее, как им казалось, место. Например, назначить министром сельского хозяйства. Инициаторами смещения Хрущёва выступили Маленков, Молотов и Каганович. Их поддержали другие члены Президиума ЦК – Булганин, Ворошилов, Первухин и Сабуров.
Бытует мнение, что это соглашение было не чем иным, как попыткой реваншистского, просталинского переворота. На самом деле эта точка зрения – не более чем версия самого Хрущёва, заинтересованного именно в такой интерпретации июньских событий. И обвинение в антипартийности – всего лишь политический ярлык. Разные по убеждениям и вовсе не склонные к взаимным симпатиям люди объединились тогда ради общей цели. И эта цель была только одна – устранение от руководства Хрущёва
Замысел «заговорщиков» был прост: собрать заседание Президиума ЦК и решить вопрос о Хрущёве простым большинством голосов. Поначалу все шло по задуманному сценарию. На заседании Президиума ЦК с критикой Хрущёва выступил Маленков. Он обвинял первого секретаря в личной нескромности, насаждении собственного культа, склонности к авантюрам. Особенно досталось тогда Хрущёву за его совсем свежую инициативу – догнать Америку по производству мяса, молока и масла на душу населения. Она, вероятно, и стала той самой последней каплей, переполнившей чашу терпения хрущёвских соратников.
Маленкова поддержали другие члены Президиума ЦК. Но на сторону Хрущёва встали Микоян, Суслов, Жуков, Фурцева. Их голосов не хватило, чтобы отстоять Хрущёва на Президиуме ЦК. Но они потребовали вынести вопрос о разногласиях в партийном руководстве на обсуждение пленума Центрального Комитета. Так что решить судьбу Хрущёва кулуарно, в узком кругу не удалось. И инициатива перешла к сторонникам Хрущёва.
