Известно, что состав отделений Спецотдела проходил по гласному и негласному штату (впрочем, отделения и лаборатории также были гласные и негласные!). В структуре Спецотдела имелись подразделения, информация о которых считалась особо секретной. Лев Эммануилович Разгон, имевший некоторое отношение к Бокию (в 30-е годы сотрудничал с ним, был женат первым браком на дочери Глеба Ивановича Оксане), впоследствии писал: «К 1933 году в Спецотделе по штату числилось 100 человек, по секретному штату – еще 89. Круг вопросов, изучавшихся подразделениями, работавшими на лабораторию Гопиуса (химик и изобретатель Евгений Гопиус. – Авт.) был необычайно широк: от изобретений всевозможных приспособлений, связанных с радиошпионажем до исследования солнечной активности, земного магнетизма и проведения различных научных экспедиций. Здесь изучалось все, имеющее хотя бы оттенок таинственности. Все – от оккультных наук до «снежного человека»».
И – обратим внимание – речь идет всего только об одной из лабораторий Спецотдела Бокия, где были собраны ученые самых разных специализаций! Каков же был весь масштаб проводимых научных исследований этого тайного Спецотдела!
Уразумев, как можно заполучить неограниченную власть, в том числе и над коллегами по революционному делу, Глеб Иванович Бокий занял единственную оставшуюся нишу: он захватил в свои руки Русскую Науку. Те из талантливых ученых в разных областях науки, кто не успел бежать за границу и кто не был расстрелян ставшими могущественными в хаосе и беспределе большевистскими убийцами, были захвачены людьми Глеба Ивановича Бокия. Все они оказались в его полном распоряжении, причем многие из них официально считались… расстрелянными (и считаются до сих пор). Не стану здесь приводить примеры, подтверждающую эту мысль. Хотя бы потому, что это тема особого, отдельного исследования, достойного новой книги. В рамках же данного труда главное указать, что это – было!
Криптография вместе с мистикой и оккультизмом – далеко не единственные сферы интересов Спецотдела и, безусловно, весьма талантливого знатока человеческих душ и чаяний Глеба Ивановича Бокия.
В 1979 году в США была издана в авторской редакции книга М. Розанова «Соловецкий концлагерь в монастыре. 1922–1939. Факты – Домыслы – «Параши». Обзор воспоминаний соловчан соловчанами». Там можно найти потрясающие по своей жути сведения о годах «становления» под руководством большевиков и коммунистов «самой справедливой на земле» советской власти. Среди множества воспоминаний, размещенных в изданном в 2 книгах и 8 частях труде можно встретить разные; к примеру, вот это:
«ГПУ вынуждено было, запрятав в Соловки всякую профессуру и специалистов, по разным соображениям, по возможности, использовать их с максимальной выгодой. Кремлевских башен, стен и соборов они бы не построили со своими надсмотрщиками. Их возвели «темные» монахи, трудившиеся вместе с приписными к монастырю поморами и карелами».
Со времен Гражданской войны Бокий был одним из организаторов системы исправительно-трудовых учреждений. Как член коллегии ВЧК – НКВД, он много лет возглавлял комиссию по инспектированию лагерей, в том числе Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН). К этой работе были привлечены руководители и часть ведущих сотрудников Спецотдела. С 1922 по 1928 год на Соловках работал заместитель начальника Спецотдела Ф. И. Эйхманс, ведая находившимся там лагерем. Два года руководил лагерем на Колыме помощник Г. И. Бокия, начальник армейской дешифровальной службы П. X. Харкевич. Другие сотрудники тоже в разное время работали с заключенными лагерей. Концлагеря, созданные волей В. И. Ленина в 1918 году, – являлись как Меккой научных кадров, так и прекрасным плацдармом для «научных» опытов. И эту возможность Глеб Иванович не упустил.
Известно, к примеру, что зам. начальника, а впоследствии начальник УСЛОН Ф. И. Эйхманс не без гордости говорил: «У меня на Соловках любой специалист найдется». Практически так оно и было, в многочисленных ГУЛАГах были собраны ученые из разных областей науки.
В ОГПУ Управление исправительно-трудовых лагерей официально было создано 25 апреля 1930 года (начальник Ф. И. Эйхманс, с 16 июня 1930 года – Л. И. Коган). Бокий же, как утверждают, был автором идеи создания концентрационного лагеря на Соловках и первым его куратором. В последний раз на Соловках он был в 1929 году вместе с Максимом Горьким. Буревестник революции, познакомившись с обаятельным Глебом Ивановичем, признается в своей страстной симпатии – почти любви – к этому уникальному человеку.
Всякая профессура и специалисты, запрятанные в Соловки – лишь верхушка айсберга украденной Русской Науки. Те же из ученых, кто трудился в секретных лабораториях Бокия, не только принимали участие в суперпроектах, проводя самые чудовищные и самые изощренные эксперименты, в том числе и на людях, но участвовали в научных экспедициях и даже… зарубежных конференциях и симпозиумах. Правда, не только под вымышленными именами, но и имея совершенно иную, отличную от своей природной, внешность.
Профессор Олег Грейг как-то говорил: «Возьмите немца Вернера фон Брауна, создателя немецких ракет «ФАУ», которого уже прозывают американским ученым. Профессор фон Браун первые познания о ракетном строении и реактивном движении получил у русского профессора Николая Николаевича Скорикова. Вы не найдете его имя ни в одной советской энциклопедии! У которого, в свою очередь, учился известный советский ученый, профессор Николай Егорович Жуковский. Профессор Скориков, о котором так тщательно умалчивали в СССР, явился основоположником реактивного движения и ракетостроения. Это уже после него о межпланетных полетах заговорили К. Э. Циолковский, руководители Государственного института реактивного движения (ГИРД), тот же С. П. Королев. В основе знаний о ракетостроении фон Брауна лежали теоретические исследования профессора Николая Николаевича Скорикова, который завершил свой жизненный путь в 1923 году, будучи руководителем лаборатории реактивного движения в Спецотделе Глеба Ивановича Бокия. Кто об этом знает?!».
Много ли их было, пленников от науки? Не более двух десятков известных русских людей из среды ученых, а также из знаменитых аристократических родов России, – утверждал тот же О. Грейгъ, в силу своей служебной причастности к верхушке советской власти, имевший доступ к многочисленным закрытым архивам, как в СССР, так и за рубежом.
…Незавидна участь этих выдающихся, чья тайна жизни и деятельности до сих пор сохранна…
В последние десятилетия в связи с Г. И. Бокием всплыло имя Александра Васильевича Барченко, о котором в оперативных чекистских сводках в 1918–1919 гг. писалось:
«Барченко А. В. – профессор, занимается изысканиями в области древней науки, поддерживает связь с членами масонской ложи, со специалистами по развитию науки в Тибете, на провокационные вопросы с целью выяснения мнения Барченко о Советском государстве Барченко вел себя лояльно».
Родившийся в 1881 г. в городе Ельце Орловской губернии, он с младых лет увлекся феноменами телепатии и гипноза. В 20-е годы XX века, сойдясь с новой властью, стал сотрудничать с чекистами, читал лекции и доклады. В 1920 г. ему довелось выступать на конференции Петроградского Института изучения мозга и психической деятельности (Институт мозга) с докладом «Дух древних учений в поле зрения современного естествознания». Тогда же произошло знакомство Барченко с выдающимся русским ученым, академиком Владимиром Михайловичем Бехтеревым; их товарищество продолжится в совместной экспедиции к Ловозеру. Но не стану подробно пересказывать о деятельности этих людей, – все это ныне можно найти в изданных в последние годы публицистических книгах многочисленных исследователей и «историков-аналитиков», тщательно переписывающих сведения друг у друга. Доверяя своему источнику, укажу, что русский невропатолог, психиатр, психолог и физиолог Владимир Михайлович Бехтерев, чьи даты жизни и смерти указаны в энциклопедиях как: 1857–1927, на самом деле скончался в 1933 году, находясь у Г. И. Бокия. Глеб Иванович, этот дьявол подтасовок («подчистивший» и свою личную биографию) проделывал еще и не такие трюки, уводя нужных ему людей буквально из-под расстрела.
