Отец спросил почти с ужасом:
– Ты… ты начисто отвергаешь преемственность поколений!
Преемственность ценностей!
– Ха, – ответил я, – тоже мне ценности. Одни дуэли
чего стоят, когда у кого мускулов побольше да кто над книжками голову не ломал,
а часами упражнялся в тренировочном зале – тот и прав!.. Вот и насаживали
на шпаги всяких Галуа ваши тупоголовые три мушкетера.
Валериан Васильевич сидел в кресле, скептически улыбался.
Отец спросил пугливо:
– Сын мой, ты меня пугаешь! Как будто мутант какой.
А как ты сам видишь это свое… новое поколение?
Я в затруднении пожал плечами.
– Я просто еще не задумывался.
– А если задуматься?
– Тогда сформулирую, – ответил я твердо. – Не
думаю, что это очень сложно! Ведь речь идет о простых, базовых вещах.
А пока могу сказать твердо, что ни одна из ценностей старого мира не
переходит в новый мир автоматически!.. Всего лишь потому, что ее исповедует
президент страны, ФСБ, деятель вашей культуры, ваша поп-звезда или ваш Великий
Шаман церкви. Для нас они не авторитеты, ибо у них, образно говоря, нет
Интернета…
Отец спросил ядовито:
– А если у кого-то из них есть?
– Но авторитета нет, – отрезал я. – Пока
авторитета нет ни у кого, отец. Даже у наших идолов… Хотя, если честно, они
тоже еще не идолы. Не успели… Интернет смахнул старые ценности, а новые создать
не успел…
– Интернет?
Мне хотелось унести джезву к себе в комнату, там и разделим
на троих, но старые ценности или просто старые правила приличия заставили меня
налить в чашку Валериану Васильевичу, потом отцу.
– Мы и есть Интернет, – ответил я просто. Что-то во мне
шелохнулось, я ощутил, как мое тело наливается мощью, а голос начинает звучать
богаче, с обертонами. – Мы… мы создаем эти новые законы, новую мораль… Я,
если хочешь, твой сын, создаю! Я. Ежечасно и ежеминутно. Еще даже сам не зная,
что создаю, но… создаю.
Валериан Васильевич благосклонно проследил, как я наполнил
ему чашку: всего на треть, можно еще сливки по вкусу или молоко, промолвил
иронически:
– А как же Пушкин, Толстой… Что ж, для вас и Пушкин не
авторитет?
Напор был таким мощным, что я на какой-то миг дрогнул,
замялся, едва не промямлил что-то типа: да как можно, Пушкин – это Пушкин,
он вечен, и вообще есть вечные ценности, которые отменять никому не дано…
Я сказал почти хладнокровно:
– Почему-то, ссылаясь на авторитет Толстого, многие
полагают, что таким образом делают свои доводы неотразимыми. Три ха-ха и еще
три пера в задницу! Для меня человек, у которого нет выхода в Интернет, уже не
авторитет. Да и вообще… Огромное спасибо Попову или Маркони, что изобрели
радиосвязь, но я бы не стал спрашивать у них совета, как наладить беспроводный
модем. Или как ускорить передачу сжатых данных через спутник.
– Речь не о технике. Есть общие ценности…
Я старательно делил кофе на три оставшиеся чашки. Маловато,
придется через часок делать новую вылазку.
– Да и двести способов жертвоприношения, – ответил я
словами Костомара, – мне по фигу. Как и все их ритуалы. Как наши политики
не стали бы спрашивать, как управлять страной, ни у Гильгамеша, ни у Цезаря, ни
у Кампанеллы, ни у Томаса Мора… То же самое про наших отцов экономических чуд:
Столыпина, Витте, Петра Первого.
Отец смотрел с ужасом.
– Ты в самом деле отрицаешь… преемственность поколений!
– Ты ж сам сказал, – ответил я, – что я –
мутант. Мутация – это качественный скачок. Отец, я люблю тебя, но мы в
самом деле качественно новое поколение! Мы – дети Интернета, а это совсем
другой мир, другое время, другое мировоззрение, другая философия, другая
мораль… да все другое. Я тебя очень люблю, правда! Но ты для меня как
участник Ледового побоища, где красиво и героически потоптали не то фрицев, не
то татар. Я люблю этого героя в доспехах с мечом, красивого, благородного
и отважного, но к своему компу Александра Невского не допущу и в дискуссии
вступать не буду. Ну, разве что о том, что вкуснее: телячья отбивная или
свиная…
Собрав наполненные чашки, я попятился в новое тысячелетие.
Глава 12
Сегодня вечером нас ждет очередная попойка под сенью
огромного дуба. Я понимаю исключительную важность этих попоек, которые на
самом деле вовсе не попойки, а нечто более высокое, священное, объединяющее в
себе военный совет, отчетность нижестоящего перед вышестоящим, одновременно и
объединяющее вышестоящих и нижестоящих в некое братство… Да-да, то самое, что
сперва было охотничьим союзом пещерных жителей, а потом с развитием ритуалов
превратилось в замкнутые общества военных, масонов, дворян, евреев, асассинов,
хакеров…
Со стороны кухни уже прет мощная таранная волна бодрящих
запахов жареного мяса, молодого и нежного, сдобренного перчиками, аджичкой,
травами, над трубой дымок, что-то там готовят по старинке: на дровах.
Чудовищный век: ноутбуки, Интернет и – дрова, шашлыки…
Я проверил телесистемы, даже заставил себя зайти в операторскую,
нельзя же быть таким отчаянным трусом, хотя в глубине души отчаянно огрызалось:
а почему нельзя? Еще как можно! Пусть трус, зато живой…
Козаровский взглянул на меня с явной неприязнью, но в глазах
было и нечто злое, некое злое торжество. Я тут же с ужасом подумал о
Веронике. Не начинает ли этот гад о чем-то догадываться?
На лестнице меня догнал Антон, сказал оптимистично:
– Ты чо такой задумчивый? Как мы живем –
государственная тайна, на что – коммерческая. Удача повернулась к нам
фортуной: есть пара часков свободных – пойду погоняю гадов в дайкатане…
Как говорится: дурная голова ногам покоя не дает, дурная привычка – рукам.
Слушай, Баймер ты наш яйцеголовый, скажи: почему балерины все время встают на
носочки? Не проще было бы пригласить танцовщицу повыше ростом?
– А какого цвета хамелеон, когда смотрится в
зеркало? – ответил я. – Пойдем, а то Сергей заберется в твою
дайкатану…
Из караулки навстречу нам несся все усиливающийся грохот,
вырывались клубы дыма, сильно пахло пороховой гарью. Из открытой двери вылетали
разорванные в клочья трупы и что-то кричали на ломаном русском.
За одним компом сидит Иван. За другим Сергей в раздражении
колотит по всем клавишам, но байма, судя по темному экрану, запуститься не
возжелала. Наконец он щелкнул по альт-табу, на экране высветилась синяя
табличка. Сергей всмотрелся, присвистнул:
– Эге, а я смотрю, что у меня байма не идет!.. А тут
Антон уже весь диск забил…
Антон из-за моего плеча с порога нервно огрызнулся:
– Ну уж и весь! Твои стрелялки заняли места больше.
– Так это ж стрелялки, а не твои дурацкие симсы. Давай
сотрем, а?
