– Лыбишься, лыбишься, – сказал Конон сердито. –
Или я ничего в людях не понимаю. Не идиот же ты! Как эти вот идиоты. Сиречь
нормальные люди с общечеловеческими ценностями. Пустые мешки, в которые что ни
положи…
Я запротестовал:
– Да что вы, что вы! Все хорошо, чесс слово!
Конон посмотрел подозрительно.
– Ты в самом деле так думаешь? Врешь же, по глазам вижу.
Какой дурак в здравом уме предпочтет шашлык на костре хорошо прожаренному мясу
в электрогриле? Или микроволновке? Но принято вот обгаживать все, что связано с
прогрессом, и восхвалять эту… эту дикость!.. Помню, я еще в детстве не понимал,
когда дед мой, а потом и отец ходили на охоту. Измучаются, целый день по лесу
да по болотам, а потом приносят убитую утку или зайца, хвастаются… Добро бы
бахвалились удачным выстрелом или еще чем, но ведь требуют, чтобы ели и
хвалили… А что там хвалить? Я привык себе доверять, ну не дурак же,
понятно, что курица всегда вкуснее этой убитой утки. И кролик всегда
вкуснее зайца. Утка – одни жилы, ей же летать надо, как и заяц: тощий да
борзой, ему надо уметь убегать от волка и лисы… Я уж не говорю, что когда
мать покупает на базаре курицу или утку, то всю пощупает, чтоб молодая да
сочная, чтоб никаких жил… да и сами продавцы худых да жилистых не привезут, кто
ж купит, но дома мать готовит эту добытую на охоте тощую и жилистую, как
марафонец, утку, мы ее все едим, давимся, прожевать невозможно, я вообще тайком
в рукав, а потом собаке, но… хвалим: какая вкусная да какая сочная, что значит
на природе жила, вольным духом напиталась…
Я чувствовал, как рот расползается до ушей, Конон очень
хорошо изобразил в лицах. В самом деле, достали мужика. Как-то даже
забывается, что он не то мафиози, не то теневой делец.
– Это так, – сказал я, потому что не ответить было бы
невежливо. – Традиция.
– Что за дурная традиция? Идиоту ж понятно, что домашняя
птица всегда сочнее. Она не бегает, не летает, а кормят ее, в самом деле, на
убой, а не готовят к перелету через Тихий океан. Также понятно, что на костре
не приготовить так хорошо, как в микроволновке. Иначе бы какого черта их
изобретали? Так и жарили бы на угольях. Нет, все понимаем, что в
микроволновочке или в духовочке лучше, но… что с нами происходит? Почему врем
друг другу?
Я ответил, копаясь во внутренностях компа:
– Все врут.
Он сказал с тоской:
– Да, это оправдание… Все врут! Никуда не денешься, надо и
нам. Под это вранье подстегиваются и правила приличия, и не повреди ближнему, и
ложь во спасение, и комильфо, и черт знает что еще. Я принимаю эту ложь,
сознаю ее неизбежность… но уж слишком много этой брехни!.. Даже не то что
много, черт с нею… а что она никчемушная, эта брехня!.. Эх, ладно, оставь это
на потом. Пойдем к столу.
– Опять?
Он сказал успокаивающе:
– На этот раз только свои.
Со стола убрали, Нюрке рьяно помогали Сергей, Иван и Гриць.
Когда Конон взял меня за плечи, развернул и толкнул в спину, на столе высилась
только широченная ваза с отборнейшим виноградом, а на соседнем широком
блюде – горкой груши, желтые, сочные, просвечиваются так, что в середке
видны темные комочки зернышек.
Сергей принес запотевшие бутылки с боржоми, пепси и
апельсиновым соком. Пахнуло прохладой, стекло тут же стало покрываться крупными
бусинками влаги.
Конон отщипывал по ягодке, на пальцах ни единого кольца,
этот пальцы не будет держать веером. Чувствуется, что у него в самом деле
власть, деньги, связи, но показуха таким людям ни к чему.
– Твоя главная обязанность, – сказал он властно, –
обеспечить функционирование всей нашей электроники. Начиная от простого утюга…
гм, ладно, утюги отставить, но все, начиная от телевизоров и видаков до компов.
Это не значит, что тебе все это надо самому. Можешь давать поручения, тут
главное то, что ты знаешь, как это делается. И знаешь, сколько стоит.
И сроки тоже знаешь.
– Ящики в порядке, – ответил я. – Даже видаки. Но
с компами – одна дурь. То танковая башня на запорожце, то мощный мотор на
детских саночках. Хуже всего – с программами. Я понимаю, на них нужно
время: приходится лазить по Интернету, выискивать, отслеживать, перекачивать, а
связь то и дело рвется, нельзя отойти… Проще купить диск на Горбушке, там любые
проги, обычному юзеру хватит, но профи видит, что это все типовухи, да и
устарело, за это время уже появились новые, помощнее, понавороченнее, с новыми
возможностями, удобным интерфейсом…
Он слушал вроде бы внимательно, потом я заметил, что он не
столько слушает слова, сколько вслушивается в мой голос, отслеживает мою
интонацию, жестикуляцию.
Сергей посмотрел на часы.
– Шеф, – сказал он намекающе, – рабочий день
кончился. Даже наш, безразмерный… Надо отпускать парня, а то у него крыша уже
галопом… Заговаривается. Меня ботом обозвал!
По его тону я понял, что у них еще какие-то дела, в которые
меня посвящать еще рано. Конон посерьезнел, на лбу проступили глубокие складки.
– Да-да, – сказал он. – Ты прав. Вот что, Андрий!
На сегодня все, а завтра я тебя жду. На воротах назовешься, там люди меняются,
но ты уже в списке. До завтра!
Глава 9
Звезды рассыпались по темнеющему небу, как мельчайшие
осколки гигантского айсберга. В черном, как предательство, космосе сияла
вмерзшая половинка луны. Я выбежал напрямую к автобусной остановке, успел
увидеть в ночи пурпурные огни уходящего экспресса.
Помятая жестяная табличка злорадно сообщила, что автобус
только что ушел, следующий будет только через сорок минут. Я прождал эти
сорок, потом еще четверть часа. Автобус приволокся, шофер чуть было не проехал
мимо, но я с отчаяния едва не выскочил прямо под колеса.
Потом час тащились до метро, а оттуда я с пересадкой,
а потом на ночном автобусе добрался уже до дому до хаты. Отец
посмотрел на мой измученный лик, покачал головой.
– Я тебе постелил, – сообщил он заботливо. –
Есть хочешь?
– На ночь вредно, – ответил я. – А что есть?
– Приготовил бутерброды…
– Давай.
– С молоком?
– Да все, что есть.
Пока он готовил, я сидел на уголке, вместо головы на
плечах – улей с разъяренными пчелами. Все сдуру бьются тупыми головами в
черепные кости, шум, треск, шелест мириадов крыльев, а от растрепанных мыслей
летят клочья, перья, хитин и даже чешуя.
Для отца, к примеру, немыслима другая работа, кроме как на
государство. Для моих сверстников работа в частной фирме предпочтительнее, но
даже они посмотрят на меня как на придурка… если не с опаской, если я скажу, на
кого работаю.
Правда, на кого – сам не знаю. Более того, этот Конон
мне даже смутно нравится.
Похоже, я заснул с бутербродом с руке…