– Обустраивайтесь, – сказал я заботливо. – Сейчас
вы в порядке, но скоро захотите кушать, устанете. Вам понадобится холодильник,
кресло или кушетка для отдыха…
Она тупо смотрела в экран. Иногда мне казалось, что
изображение для нее исчезает, она видит только цветовые пятна, но глазные
яблоки в орбитах все же двигаются, зрачки за чем-то следят…
Ее умело накрашенный рот изогнулся в брезгливой гримасе.
– Но это же компьютер! – произнесла она протяжно. –
А я не знаю, как он работает.
– А как работает телевизор? – спросил я
торопливо. – Даже я не знаю! А я ремонтировал все марки. Это тот же
телевизор, только управляете собой сами. Берите мышку в правую руку… вот это
устройство и есть мышка…
Она сказала с недовольной гримаской:
– Ну, знаете ли… Илья Юрьевич что только не придумает!
Я сказал уважительно:
– Илья Юрьевич очень хотел, чтобы вы попробовали…
Это было рискованно, Конон такого не говорил, но мне надо
спасать шкуру, сейчас моя карьера не просто зашаталась, а затряслась, как при
землетрясении.
– Ну, знаете ли, – повторила она еще
недовольнее, – Илья вечно что-то придумает. То самолетики в дом таскал, то
модели двигателей… Он вынужден был возиться с техникой, работа такая, а я… я
человек искусства, для меня Пикассо – бог…
Однако если Пикассо бог, то Конон – полбога, и она не
осмелилась встать и уйти, смотрела, как я вожу мышкой, потом взяла ее в ладошку
сама. Держала мышь брезгливо и очень цепко, будто это и в самом деле живой
грызун, вот-вот извернется и вцепится в палец длинными отравленными зубами, на
которых микробы, потому надо держать крепко, даже душить, чтобы не вырвалась.
Курсор ползал по экрану везде, но только не там, где надо, а так как я настроил
все три кнопки и даже колесико, то по пути ставились на газон холодильники,
кусты, даже стены…
На экране цифра, означающая сумму в долларах, обнулилась.
Светлана Васильевна сказала с досадой:
– Вот видите! Ничего не получается.
– У вас получается намного лучше, чем у
большинства, – похвалил я, это надо делать обязательно, иначе начинающие
совсем падают духом и бросают это дело, «чтобы не позориться», – другие
вовсе не попадают курсором в экран! Теперь делаем так… Выходим без сохранения…
вот снова вы у обочины, смотрите на свой участок, у вас прежние семь тысяч.
Она сказала с сомнением:
– Тогда лучше сперва поставить стены?
– Мудрое решение, – похвалил я. – У вас, в
самом деле, получается хорошо.
Мне показалось, что кончики ее ушей порозовели от удовольствия.
Конон заботится о ней, это ясно, но явно лишь как о боевом товарище, который с
ним шел плечо в плечо по тайге, жил в бараке, коммуналке, который с ним
безропотно переносил голод и холод, растил детей, а теперь заслужил покой и
отдых. А он, Конон, счастлив, что может дать ей покой и отдых… но в нем
самом еще столько звериной силы, что какой там отдых, с шашкой наголо несется
на боевом коне, что-то там создавая, захватывая, расширяя, это на нем еще
пахать и пахать, взрыхлять Змеевы Валы…
– Хорошо-хорошо, – сказал я. – Не дергайте ее, она
посуду сама уберет…
– Но там мухи! – сказала Светлана Васильевна с тихим
ужасом. – Мухи над тарелками!
– Она там… – сказал я и поправился: – вы там сами
уберете.
На экране уменьшенная копия Светланы Васильевны остановилась,
подняла руку, понюхала под мышкой, поморщилась.
– Что с ней? – встревожилась Светлана Васильевна.
– Увы, на дезодоранты пока нет средств, – сказал я
сочувствующе. – Придется мыться чаще…
Мне показалось, что Светлана Васильевна дернула локтем, словно
намереваясь поднять руку и понюхать у себя в реале, но сумела удержаться,
кое-как с третьей попытки послала себя виртуальную в душевую кабину.
Я торопливо объяснил, что когда станет зарабатывать больше, то сможет
купить ванну, а потом и вовсе всякие там джакузи, а пока вот так…
На экране фигурка разделась донага, вошла в душевую и
закрыла дверь. Здесь был опасный для меня момент, так как я убрал цензурный
блок, затемняющий нагие тела, но Светлана Васильевна смолчала. Да и вообще-то
объяснимо: хоть я выбрал из набора самую полную фигурку, но все же это полная
фотомодель, а не располневшая домохозяйка. Сейчас Светлана Васильевна с
удовольствием ждет, когда она домоется и выйдет, чтобы еще раз посмотреть на
себя…
Где-то через час в комнату заглянул Сергей.
– А, вы здесь… Там Нюрка уже накрыла стол.
Светлана Васильевна сказала торопливо:
– Вы, Андри…ша, Андрий, идите-идите. У меня, увы,
диета. Лишний вес, знаете ли. Мне даже смотреть нельзя на все эти… А как
выйти в режим покупки? Ах да, вспомнила…
Я тихонько попятился. Сергей покачал головой, молча
вышли в коридор. Сверху с лестницы просторный холл во всей красе: два камина,
мебель и картины на стенах, а посредине немалый обеденный стол. Во главе стола
уже сидел Конон. Его брови удивленно поднялись, когда увидел только двоих.
– А где же Светлана?
Сергей ответил почтительно:
– Они сказали, что у них диета. Доктор запретил ей даже
смотреть на все жирное, а так как мы с вами толстые…
Конон поднял взгляд на меня. Мое сердце тряслось, как овечий
хвост, ибо за последние десять минут были мгновения, когда его жена готова была
все бросить и никогда к компу не возвращаться, сейчас вроде бы
заинтересовалась, но интерес еще не перешел в стадию увлечения, вдруг да
споткнется на каком-то камешке за мое отсутствие…
– Осваивает комп, – ответил я кратко.
– Комп?
– Через игру, – пояснил я. – Все с игр, все с игр…
– Как все звери, – подсказал Сергей. –
И птицы. И рыбы… Вот у меня кошка, так вот она…
Конон покачал головой, в глазах было сильнейшее недоверие.
– Ей и не надо осваивать… Пусть освоит хотя бы то, что
относится к играм. Я не хочу, чтобы она звала тебя выключить его или
включить. Но, честно говоря, ты меня ошарашил. В тебе спит великий
педагог!
Сергей хмыкнул, предложил мне деловито:
– Разбуди и выгони. Или бери квартплату.
Нюрка, покачивая горячими бедрами, у нее свои игры,
поставила передо мной тарелку с половинкой курицы в окружении парующей
гречневой каши. Ухитрилась прижать бедром мне руку к столу так, что я ощутил ее
крепкое жаркое тело. Сергей гадко заулыбался, глядя, как я неуклюже попытался
выдернуть пальцы. Дергал я не сильно, не хотел привлекать внимания, но при
желании мои судороги можно было истолковать и по-другому.
Конон смотрел на меня неотрывно.
– Уверен, что она сейчас не на диване с розовым романом в
руках?
