Плата села в кроватку плотно, я резетнул, а пока комп
перегружался, сканировал на вирусы и задействовал новые драйвера, я засмотрелся
на чудесный вид из окна. Квартира академика на самом высоком, семнадцатом
этаже. Это для Москвы не слишком, но дом на Воробьевых горах, весь огромный
город как на ладони… Я в который раз засмотрелся на далекий дом-башню, он
на самом горизонте – сейчас мрачный и темный, пока солнце светит в спину,
затем станет снежно-белым на темнеющем небе, как сказочный замок магов, когда
солнце на этой стороне. Но я бывал в этой квартире и перед самым закатом, тогда
башня вспыхивает багровым огнем, словно сказочные кузнецы куют волшебные мечи…
В прихожей звякнуло. Костомар поморщился: Изольда
Ивановна вернулась из булочной.
– Погоди, – велел он мне, – я сейчас…
Я слышал, как он приглушенно разговаривал с нею прямо в
прихожей. Это любящая пара, но все же даже у самых любящих супругов бывают друг
от друга секреты. Я как раз поверенный одного секрета, в котором ни один
почтенный человек не признается.
Дверь хлопнула, он вернулся сияющий, подмигнул.
– Отправил в аптеку, – сообщил заговорщицки. –
Сказал, что мне нужно обновить запас валокордина. Она обожает лечить!
В кабинете стояла торжественная тишина, великий человек
должен трудиться в своем кабинете в благоговейной тиши. Я вздохнул и
вытащил из сумки невзрачную плоскую коробочку.
Глава 2
Академик совсем с неакадемической поспешностью взял
коробочку, почти выхватил из рук. Я терпеливо ждал, даже отвернулся, когда
он набирал пароль. Среди его электронных энциклопедий, справочников и
собственных академических работ есть и hidden, потайная директория, невидимая
для всех, а попасть в нее можно только по паролю. Я сам ее сделал, чтобы
академик был спокоен за порочащую его тайну, и снабдил паролем, который
академик ставит сам, меняет периодически, так как побаивается хакеров, о
могуществе которых мир имеет весьма смутные и очень преувеличенные
представления.
Высветилась директория «Атомное ядро», в ней поддиректория
«Кварки», а еще глубже – «Тахионы». На самом деле это привычная «Games»,
но я переименовал для спокойствия Костомара, чтоб даже порочащего слова не было
в компе, чтобы никаким файндом не отыскать, не засечь.
– Инсталляция идет недолго, – успокоил я. – На
хард сбросит всего триста мегов.
Костомар усмехнулся:
– Всего-то? Я помню, когда десяток игр умещалось на
одном флоппи. А весь хард моего двести восемьдесят шестого был в сорок
мегов!
– Я тоже помню, – ответил я. – И шамусы
застал, и диггеры…
Он смотрел, как на экране медленно заполняется полоска
индикатора инсталляции. Лицо стало мечтательным.
– Ты сейчас смотришь и думаешь, что чудит академик, в
детство впадает… В игры на компе режется, как дитя малое. Нет чтобы вести
умные беседы, как все старики… Да не только старики, но и те из молодых ребят,
кто не останавливается, а набирает в учебе и беседах виздом или скиллы. Эх,
Андрий! Все дело в том, что эти умные беседы хороши только для того времени,
когда не начинают повторяться. В шестнадцать лет все внове, в тридцать –
проскальзывают повторы, в сорок – уже чаще всего перемалываешь известное,
а в шестьдесят, как вот у меня, все эти беседы – толочь воду в ступе. Не
поверишь ли, но я в самом деле знаю наперед, что скажет и как именно возразит
мне даже незнакомый человек, если дело касается вечных истин, проблем пола или
экономики. Более того, я с ужасом убедился, что начинает повторяться и
ассортимент… как бы это сказать, набора личностей…
– А как это?
– Впервые со мной это было во Владивостоке. Я встретил
на улице человека, абсолютно похожего на своего знакомого по автостоянке.
Здесь, московской стоянке. Я даже опешил, поздоровался, он остановился, и,
так как я выгляжу вполне респектабельно, он ответил вежливо, смутился, даже
покраснел, что и понятно, естественно, меня видит впервые. Я опешил еще
больше: тембр голоса, движения, интонации – все то же самое!..
Я ощутил охотничий азарт – рассказывают нечто
необыкновенное. Еще чуть, и я окажусь в своем мире мечей и колдовства, коварных
магов и прекрасных принцесс.
– И кто он был?
Костомар развел руками:
– Проще бы сказать, инопланетянин, скопировавший человека.
Увы, такие встречи у меня бывали и потом. Я много ездил по стране,
встречался с людьми, за пятьдесят лет активной жизни у меня таких встреч около
десятка. Я убедился, что при всем разнообразии генетических сочетаний
природа не может выпускать только разных особей. Ее набор велик, но все же
строго ограничен, а мы видим абсолютное разнообразие лиц только потому, что
живем… недолго. И видим тоже мало. Так что, Андрий, когда я избегаю бесед
о высоком, то лишь потому, что для меня там нет ничего нового, в отличие от
молодежи, для которой все внове: политика, женщины, спорт, ревность, чужие
жены, разводы… Зато компьютерные игры… Понимаешь, всего десять лет назад мы
гоняли первого диггера, потом радовались шамусу, а когда в девяностом появился
знаменитый «Принц», мы все шалели от его сказочной графики, его неслыханного
великолепия. В нем не было еще таких функций, как сэйв, а уровней там
пятнадцать, после каждого провала приходилось всякий раз сначала, я до сих пор
могу пройти до конца почти с закрытыми глазами!..
Я кивнул.
– Помню, видел ее… в детстве. Треть мегабайта занимала,
да?.. Конечно, теперь игруха в девятьсот мегабайтов считается средней.
– Вот-вот, – поддержал Костомар. – А всего-то
прошло десяток лет!.. Не прошло – промелькнуло. А прогресс –
выше крыши. Каждая игра – это качественно новый скачок, новая графика,
новый мир, новый дизайн, новый движок… Я всякий раз воочию вижу явный и
быстрый прогресс… которого нет в бесконечных разговорах о роли русской
культуры, о духовности, о морально-этических принципах и общечеловеческих
ценностях!
Инсталляция закончилась, игра запустилась сразу. По экрану
помчались на быстрых конях смуглые казаки с острыми худыми лицами. Костомар
нетерпеливо эскейпнул, музыка оборвалась, а на экране высветилось: «Новая
игра».
Костомар плотоядно потер ладони:
– Щас потешусь!.. Я уж с годик читаю превью, смотрю
скриншоты, даже трайлер скачал… Наобещали новинок массу! Посмотрим, как сумели,
посмотрим…
Я поспешно поднялся, а то еще выкинет от нетерпения из
окна. Костомар расплатился, а когда я попятился к двери, он крикнул вдогонку,
не поворачиваясь от экрана:
– Захлопните дверь, там хорошая защелка!
От дома Костомара тропка повела к проспекту, мои шаги
замедлялись, будто я превратился в жука на морозе. В кармане двести
баксов, но все равно тянущее чувство под ложечкой растет, поднимается выше.
Сосет, как будто во мне ворочается голодный солитер. Жрет, гад, внутренности.
Даже не больно, он как-то анестезирует, но там пустота разрастается, как
антивселенная.