Я снизил скорость, машина с преувеличенной охотой
свернула. Дальше трасса не такая оживленная, но зато сузилась, а вдали мерцает
красный свет. К счастью, пока я добирался до перекрестка, красный сменился
зеленым, не пришлось выказывать искусство плавного торможения. Со вторым
повезло меньше, но я довольно сносно затормозил, а на следующей улочке не
пропустил нахала, который решил, что ученик уступит дорогу в любом случае, даже
если главная улица у меня.
Сергей наблюдал одобрительно, хоть на этот раз заметно
нервничал. Я видел, как его руки дергались, готовые перехватить руль.
Поинтересовался:
– Откуда знаешь? Этому я еще не учил.
– Всю ночь ездил, – ответил я измученно.
– Ух ты! Маладец. На чьей машине?
Я удивился, с некоторым оскорбленным достоинством
позволил себе дернуть плечом:
– На своей, ессно.
Теперь удивился Сергей:
– У тебя своя?
– Сорок две штуки, – ответил я равнодушно.
Он не поверил, поинтересовался:
– Больше, чем у Брежнева? А что за марки?
– Да все из верхних строк топ-листа. От ягуара до пиццикато.
– Где ж они у тебя стоят?
– В подземном гараже, – ответил я. – Раньше я
гонял по улицам Парижа да Лондона, но вчера сел за московские дороги. Только
знаки у меня кое-где висят еще старые… И метромост еще не отремонтировали.
Он наконец догадался, шумно выдохнул:
– Ну, даешь… Я уж думал, рехнулся парень. Вы,
яйцеголовые, все немножко чокнутые. А кто и множко. И чему можно
научиться с этим компом?
– Завтра поставлю вам, – пообещал я, – увидишь.
И сам станешь множко.
Глава 7
Не скажу, что я орел, но за недельку я все-таки ездить
научился. Не так уж и круто, за реальным рулем от непривычки устаешь очень
быстро, но это я наверстывал дома на тренажере. У меня экран хоть и не
широкий, но машинка моя там совсем крохотная, я успеваю увидеть впереди
мигающий желтый сигнал, быстро соображаю: успею или не успею проскочить,
останавливаться раньше времени тоже рискованно, можно получить бампером в зад,
жму педаль газа или же сбрасываю скорость, а потом перед зеленым ловлю момент,
чтобы рвануть с места раньше, чем сзади прозвучит нетерпеливый сигнал.
К концу недели Сергей сказал с уважением:
– Знаешь, яйцеголовый… Я думал, ты только с компом
ладишь! Все, завтра можешь ездить уже сам. Там тебе права пришли.
– Здорово, – сказал я. – Так быстро! Где они?
– У Козаровского, ессно.
– А, черт…
Он хохотнул:
– Что, не нравится?
– А кому НКВД нравится?
– Ты прав, он чересчур. У нас тут в самом деле
некоторые… но не скажешь, не скажешь! А он как ряженый. Но твои
автомобильные корочки все-таки у него.
Я сказал кисло:
– Ладно, не все же одни радости. А где фотку взяли?
– Да где-то взяли, – ответил он равнодушно. –
Какая тебе разница?
И вот впервые сиденье справа пусто. Бархатное шоссе
стелется под колеса, я все уговариваю себя, что нельзя больше восьмидесяти… ну,
пусть девяноста… но справа и слева с такой скоростью проносятся вперед машины,
будто я врытое в землю дерево, все обгоняют и обгоняют, и вот стрелка
спидометра уже к сотне… вот уже сто десять…
Черт, для первого самостоятельного возвращения домой
многовато. Я ведь еду через всю Москву! Ну, не через всю, если честно, я
живу в Южном Бутово, а это тоже по внешнюю сторону Окружной, так что можно
вообще не заезжать в Москву административную. Из особняка Конона минут пятнадцать
до Кольцевой, там двадцать минут по сказочной дороге и еще минут десять до
моего бульвара Адмирала Ушакова.
Панель как у ракетного истребителя, полно циферблатов, везде
колышутся стрелки, подсказывают, напоминают, указывают, сигнализируют. Самый
крупный – спидометр, сейчас я невероятным усилием воли заставил стрелку
опуститься к цифре «девяносто». Вообще-то в Москве можно только шестьдесят,
гаишники не останавливают, если ненамного выше восьмидесяти, не останавливают
даже с цифрой «восемьдесят девять», но едва на табло их радара показывается
девяносто, тут же взмах полосатой палочки…
Справа оригинальный циферблат: всего в четверть, это
показатель бензина, слева от спидометра тоже четвертушка – температура.
Все цифры белые, только верхняя угрожающе красная – жарко, значитца, а та,
что ниже всех, – совсем синяя. От холода, наверное.
Обе четвертушки развернуты от спидометра в стороны так, что
создают единую композицию. Но между мной и этим великолепием – баранка
руля, на которой лежат мои руки. Что там все эти пирамиды Хеопса и статуи
фараонов, что там лувры и сикстинские капеллы, когда я вижу этот руль, над
которым работали и все еще работают сотни тысяч лучших дизайнеров планеты!
Я подвигал задом, чтобы полнее ощутить то чудо, в
которое всажены мои ягодицы. Это не просто кресла, это кресла, доведенные до
совершенства! Их, кресла, начали делать еще при фараонах. Всяким там королям,
луям и разным фараонам делали, любитель антиквариата будет ронять над ними
слюни, но мы-то не идиоты, мы знаем, что то не кресла, а пеньки, на них могут
сидеть только луи, которым ни разу не выпало неземное счастье оказаться в
автомобиле! Здесь те же кресла-пни, которые делали для луев, а потом тысячи раз
переделывали, подстраивали, улучшали, совершенствовали, проводили математические
расчеты с привлечением ортопедов, костоправов, хребтопозвоночников, дизайнеров,
и вот наконец созданы эти самые суперсовершенные в мире… уже язык не
поворачивается назвать эти шедевры просто креслами или сиденьями! Да за них эти
луи и фараоны отдали бы половину своих фараонств и луевств!
Дорога отделилась от широкого шоссе, как полоска теста в
слоеном пирожке. На дороге к Бутово асфальт попроще, я с честным сердцем скинул
скорость. Впереди от автобусной остановки ушел экспресс, я видел бегущую за ним
девушку, но не догнала, а водитель вроде бы еще и подбавил ходу, то ли за рулем
женщина, то ли знает, что у нее проездной билет.
Она оглянулась в нетерпении, увидела меня, замахала обеими
руками. Я притормозил, довольно сносно остановился у бордюра. Она
подбежала на длинных ногах, из моего низкого кресла ее ноги так вообще растут
прямо от бюста, заглянула, прощебетала счастливо:
– Подбросишь?.. Ой, здорово!
Я открыл ей, она села на соседнее сиденье,
пристегиваться не стала, ведь мы уже въезжаем в Бутово, сказала с тем же
радостным оживлением:
– Все правильно: любишь кататься, люби и самочек возить!
Спасибо, мне повезло, а то сейчас в переполненном автобусе спрашивала бы:
простите, мужчина, вас не затруднит моя жопа?..
