Глаза его зло блестели, под кожей вздулись желваки.
Я подумал, что Сергей явно сталкивался с этими «борцами», голос звучит
чересчур рассерженно. Мне, к примеру, по фигу, кто из них борец, кто все-таки
писатель.
– Ты верно заметил, – сказал Конон, – что больше
всего имена этой интеллектуальной элиты звучали… кой черт, звучали –
гремели во времена советской власти. Громче литавр прямо над головой. Эти
интеллектуалы и сейчас живы, в добром здравии, но где их стихи? А ведь
пала та ненавистная власть, с которой они якобы боролись! Кто в политику ушел,
кто в торговцы, а большинство просто забились в норы и шипят уже не на власть,
а на Россию.
Гриць сказал успокаивающе:
– Шеф… Да по фигу, что о нас думают эти мамонты! Даже
динозавры допотопныя!
Антон добавил:
– Слесаря! Агрессивное большинство, шеф.
Конон рыкнул:
– Тупость агрессивного большинства всегда раздражает. Мы по
привычке их называем слесарями, но слесари как раз уже давно в меньшинстве.
Агрессивное большинство – это так называемые культурные люди. Они знают,
что «они культурные», у них высшее образование, они ж Пастернака читали… или
слышали о нем, они все одинаковы, как доски в заборе, что как раз и придает им
убежденность в своей правоте: раз все покрашены одной краской, то их краска
самая правильная! Вот и прут как танки на все, что хоть как-то отличается от их
монокультуры. А «по фигу» нельзя, с этой лавиной все-таки надо драться.
Нас мало, но мы люди, а они… культурное большинство.
Сергей сказал, как припечатал:
– А большинство всегда не право. Всегда!
Я помалкивал, Конон явно раздражен, взвинчен, может
быть, потому и пришел сюда, в общую столовую, а не велел подать обед себе в
кабинет. Там останется со своими мыслями, в таких случаях нервы горят, как
солома, а инфаркты рвут сердце пополам, а здесь мы его отвлечем, подергаем в
стороны.
Антон бухнул:
– Шеф, мы не враги, как вы уже могли заметить. Что вас так
расстроило? Скажите, мы этих гадов размажем по стенам вдоль всего Окружного
шоссе.
Конон стиснул челюсти, затем вдруг нервно рассмеялся:
– Не поверите… Когда уже все сделали, все подписали, был
банкет, все расслабились, разговор о том о сем, ничего важного, кто о погоде,
кто о любимой собаке, а меня черт дернул за язык брякнуть про игры!..
Представляете? Наверное, чересчур крепкое шампанское. Ударило в голову, мозги
вышибло начисто.
Молча все переглянулись. В самом деле, забылся Конон.
Расслабился в нашем обществе, забыл, что вне его мир совсем иной. Прежде всего,
за окном всего лишь последний год второго тысячелетия, а мы здесь все уже в
третьем. А там, на этом банкете, даже не второе тысячелетие, а, может
быть, вообще первое…
Сергей бухнул:
– На бумкомбинате?.. Куда слетелись издатели, а половина из
них – неудавшиеся писатели? Да, шеф… не умеешь пердеть в лужу – не
пугай аквалангистов.
Глава 9
Тарелки опустели, Нюрка с утроенной скоростью засновала за
нашими спинами, и вот уже на пустой столешнице матово блестят запотевшими
боками бутылки с пивом, высится кувшин с абрикосовым соком, даже с мякотью,
буржуи, а для меня Нюрка принесла большую чашку с дымящимся, как вулкан, кофе.
Конон прихлебывал пиво, хмурился, внезапно сказал со
злостью:
– Осточертело! Сосед по банкетному застолью, это тупейшее
существо, сразу же начал смотреть на меня с полнейшим чувством превосходства,
как только узнал, что я… ну, что знаю компьютерные игры. Полный идиот, разве
что не мочится в штаны, но тут же… Эх! Почему мы, умнейшие люди, должны играть
тайком? Почему в компьютерные игры разрешено только малолетним, да и то мамани
следят строго, чтобы дитя побаловалось не больше получасика, а потом за «дело».
Я увидел, что на меня поглядывают все чаще, разговор же
о компьютерных играх, кашлянул для солидности, заговорил как можно
убедительнее:
– Во-первых, хорошо бы заменить само слово «игры» на что-то
приличное. Ведь слово это поганенькое… А когда его используют, то обычно
подленько что-то скрывают. Обычно позорное. К примеру, почитайте наших
военных, вот уж дубы, которые никогда не сядут за компьютерные игры…
У наших меднолобых что ни кровавое сражение, когда гибнут десятки, сотни
или даже тысячи человек, то это просто нечто выИГРАнное или проИГРАнное. Пусть
даже произнесут слово «сражение», но когда перед этим словом звучит
«проИГРАнное», то как бы сразу навязывается нам, чтобы не воспринимали это
серьезно. Игра ведь! А если выигранное, то опять же не спрашивайте о
количестве погибших – игра! Это и в самом деле когда-то были игры… игры
королей. Войны – игры королей.
Антон хихикнул:
– Вообще-то класс!.. Верно врезал, пацан. Я сам читал,
как про Вторую мировую войну пишут: проИГРАнная Германией, выИГРАнная Россией и
альянсниками. Ни фига себе игрулька: пятьдесят миллионов погибших… Пискаревское
кладбище, концлагеря, Освенцим…
Конон кивал, сердито сопел.
– Точно. Сам никогда об этом не задумывался. Знаешь, а
молодежь идет нам на смену не такая уж и тупая.
Меня слушали уже почти внимательно. Ободренный, я торопливо
продолжил:
– Хорошо бы принять ряд мер, чтобы повысить престиж игр.
Самая первая – подобрать самостоятельное название для этой бурно
развивающейся отрасли. Ведь кинематограф получил собственное название еще в
период, когда на самом деле был всего лишь движущимися фотографиями, а здесь
уже мощная индустрия, что теснит Голливуд, а все еще слышим это дурацкое –
«компьютерные игры»!
– А что, – спросил Конон заинтересованно, –
идеи есть?
– Конечно! Можно назвать… от шумерского… С переходом на
хурритский… с влиянием гиксосского…
– А гиксосы при чем? – спросил Сергей.
– Ну… К примеру, хохлы считают себя потомками гиксосов,
что Древний Египет когда-то потоптали… Это поможет внедрить новый термин на
Украине, там пятьдесят два миллиона этих… гиксосов. А в целом термин
должен звучать вполне по-европейски, это поможет внедрить в латиноязычных
странах.
Конон с сомнением покачал головой:
– Трудно будет всобачивать этот термин. Человечек ленив и
нелюбопытен. Это раньше он за клочком информации отправлялся на край света, а
теперь ему все приносят к порогу, бросают в почтовый ящик, пичкают с экрана
телевизора, а завтра… нас вот уже сегодня!.. еще и засыплют лавиной по
Интернету. Тупые не захотят расставаться с уже привычным словом «гэймер», а
тупых, как ты знаешь, большинство везде. Даже в правительстве.
Я нервно развел руками.
– Гэймер, гэймерство – не годится, увы, хотя уже этим
словом пользуются. Гэймер – это игрок, и как бы мы ни крутились, ни
изощрялись в объяснениях, это все равно не объяснения, а оправдания! А кто
оправдывается, тот сразу в проигрышной позиции. Да и не набегаешься за каждым с
объяснениями.
