Но для придурка дороже кирпич Хеопса или раскрашенная доска,
именуемая иконой какого-то века. Нет, я точно с ними не найду общего языка.
Мои пальцы коснулись модема, но включить не успел, зазвонил
телефон. Чертыхнувшись, я поднял трубку.
– Алло?
Из мембраны раздался злой плач. Разъяренный голос прорыдал в
трубку:
– Этот гад… этот гад!.. Ненавижу! Он мне все провода изгрыз!
Я теперь без Интернета!!! А тебе по сотовому.
– Щас выхожу, – сказал я торопливо и как можно быстрее
положил трубку на рычажки.
У Нинель есть сотовый, но пользоваться им родители не
разрешают. Только для экстренных случаев, как они сказали, но мы понимаем, что
сотовый исключительно для шика. Девочка с мобильником, а это значит, что из
небедной семьи. Рейтинг девицы на выданье выше. Как в том анекдоте: товарищ
сержант, можно я пойду в каптерку посмотрю телевизор? Можно, но только не
включайте.
Нинель живет через два дома, мы даже в одну школу ходили, только
она на четыре класса моложе. К ее дому добрался за пять минут, влетел в
лифт, погнал его наверх.
Когда створки раздвинулись, Нинель с заплаканным лицом ждала
на площадке. Сейчас она уже не грузинская царица, какой казалась мне всегда, а
разъяренно-обиженная фурия с распатланной копной иссиня-черных волос. Дверь в
квартиру распахнута настежь, я только сделал шаг, как уже все понял.
Когда-то Нинель купила у станции метро карликового
крольчонка. Особой экзотической породы. Самый писк. Как однажды в нашу страну
завезли джунгарских хомячков, удивительно крохотных, а теперь все так привыкли,
что их считают нормой, а обыкновенного хомяка – уродом-переростком. Потом
завезли карликовых колли, шелти зовутся. Еще завозили каких-то канное-корсо,
самых модных собак, очень дорогих, помню, как на всех рынках лохам продавали
морских свинок, уверяя, что это щенки бультерьеров. Так вот теперь везут этих
карликовых кроликов. Так ей сказали. Но вырос обыкновенный гигантский кроль
вульгарис, толстый, наглый. В отведенном ему домике, понятно, не
помещается, пришлось разрешить гулять по всей квартире, а квартира у них
немаленькая… Все истоптал, испортил, телефонные шнуры постоянно грызет, доступа
к Интернету лишает, толстый, гад…
Я остановился посреди комнаты. За диваном трещало и
рвалось, будто бульдозер взламывал стену. Из-за стола торчат обрывки проводов,
а исправить надо все к возвращению родителей Нинель со службы.
Кроль выпрыгнул как кенгуру, сел на задние лапы и посмотрел
на меня с неприязнью.
– Давай я его отлуплю, – предложил я.
– Отлупи, – согласилась Нинель с надеждой. –
Отлупи его, гада!
Я пошел к кролю боком, делая вид, что совсем не пытаюсь
его поймать, а сам заискивающе приговаривал, какой он хороший, сюсюкал,
тетекал, а кроль смотрел с насмешкой, все понимает, гад. Все же я схватил его с
удивительной легкостью, даже сам удивился своей ловкости, и тут этот гад с
ушами показал, ради чего он позволил себя ухватить. Я согнулся от
сильнейшего удара в солнечное сплетение, словно чугунный Долгорукий влупил
обоими копытами.
Кроль брякнулся на пол, отошел на пару шагов, сел и
посмотрел на меня с наглым интересом, словно новый русский в театральной ложе
на билетера. Я хватал ртом воздух. Наверное, побелел, Нинель спросила
сквозь слезы:
– Тебе плохо?.. Этот гад и тебя обидел?
– Да нет, – прохрипел я. – Мы с этим кенгуру
играем…
– Нашел когда играть!
– Ты права, – ответил я вымученно, – игры на
потом… Сперва наладим связь…
Электрику и телефонный шнур я наладил в два счета, не первый
раз, особенно не старался: кроль уже присматривается, а как уйду, тут же все
попробует на зуб, ибо в его доме никто и ничто не осмеливается менять без его
ведома. А зубы у него как у динозавра.
Нинель смотрела с надеждой, глаза то и дело прыгали в
сторону больших декоративных часов на стене.
Пятясь, я вылез из-под стола, хлопнул себя по лбу:
– Знаю!
Быстро набрал номер, телефон работает, отец взял трубку,
сказал «я слушаю», он никогда не говорит это привычное «алло», я сказал
торопливо:
– Привет, это я. Валериан Васильевич еще не ушел?
– Пока здесь, – ответил отец заинтересованно. – Но
уже выходит. А что?
– Дай ему трубку, пожалуйста!
Я быстро сунул трубку в ладонь Нинель. Нинель пропищала
«алло», прислушалась, повторила, потом выпалила счастливо:
– Ой, как хорошо, что вас застали! А то у меня нет
вашего телефона… У меня проблема. Только вы можете меня спасти!
До моего слуха донесся красивый баритон Валериана
Васильевича:
– Спасти? Это по моей части. Я люблю спасать мир.
Особенно в выходные. А еще лучше, если не какой-нибудь там мир, а красивую
женщину, что, безусловно, ценнее. Что случилось, Нинель? Насколько срочно?
– Уже не так срочно, – ответила Нинель, – но я
готова хоть…
– Тогда иду, – ответил Валериан Васильевич. –
Нет-нет, не благодарите, а то у меня рубашка покраснеет от неловкости.
Я как раз выходил, вот Михаил Русланович не даст соврать, а мне к вам по
дороге.
Минут через десять в дверь позвонили. Валериан Васильевич
бодро переступил порог, я заметил, как Нинель сразу ощутила облегчение и
успокоенность. С Валерианом Васильевичем вошло то, что женщины отчаянно
ищут в мужчинах: уверенность и надежность. Аура надежности струилась от него,
как сухой жар, вытесняла воздух отчаяния и упадка, и вот уже даже от стен
отражаются эти волны надежности, властности над жизнью.
– Что стряслось? – спросил он. Мы наперебой объяснили,
он посмотрел удивленно, что за лузеры, сказал: – А зачем, вообще,
терпеть? Кроль толстый, жирный. Шкура отличная, мех густой, плотный. Можно хоть
продать, хоть самому кроличью шапку сделать. А мяса сколько!.. Хорошее
нежное мясо, тут одного жира можно натопить целый тазик! Жир кролей целебный,
помогает при подагре, ревматизме, остеохондрозе и выпадении коленной чашечки, а
также еще при сотне болезней. У меня есть справочник, могу дать выписать…
Кроль делал отчаянные прыжки, с Валерианом он не рискнул
играть, как со мной, но сильная рука ухватила за длинные уши, подняла.
И хотя я знал, что так всегда берут зайцев и кроликов, но мне стало жалко,
будто меня самого подняли за уши. Кроль отчаянно задергался, а когда понял, что
вхолостую, повис с самым жалобным видом, как вытащенный из воды бобер.
– Да, – определил Валериан Васильевич, – жирный.
Нинель слушала, слушала, смотрела на пушистого гада, что
лишил ее сегодняшнего доступа в Интернет, соглашалась, искренне желала, чтобы
этот гад закончил жизнь под ножом этого… мужественного и сильного человека,
потом, я это видел, начала представлять, как тот его зарежет… нет, это лучше не
представлять, а вот как она будет есть это нежное мясо…
