Автор считает, что «тайные пружины» этого процесса «до сих пор у нас малоизвестны», и потому, дескать, это «самый загадочный процесс в XX веке». Надо полагать, что с целью хоть отчасти прояснить загадку века А. Славин вытаскивает из шкафов «скелеты» и заставляет их греметь костями и говорить. И мы узнаем, сколько в ходе процесса было израсходовано на разного рода документы тысяч тонн бумаги, сколько тысяч метров кинопленки, сколько выдано пропусков на заседания трибунала, как имя палача, казнившего приговоренных к смерти, в каком он был воинском звании, кто ему помогал и сколько времени потребовалось, чтобы повесить десять человек. Какая осведомленность!.. Но прояснилась загадка?
«Из 21 подсудимого, – пишет автор, – 20 не желали признавать содеянного». Во-первых, подсудимых все-таки было не 21, а 20 – при досадном отсутствии Гитлера, Геббельса, Гиммлера и Бормана. И 10 из 20-ти избежали смертной казни. Во-вторых, одни, даже Геринг в последнем слове, говорили о своем незнании многого; другие, как Йодль, все валили на уже мертвого Гитлера, приказы которого они, как солдаты, обязаны были выполнять.
Автор пытается кое в чем и уравнять стороны. Это ныне еще похвальней. Например, пишет, что в советском обвинении говорилось: на советской земле оккупанты «начали осуществлять разрушение городов и сел, уничтожение фабрик и заводов, колхозов и совхозов, электростанций и железных дорог». Это немцы вытворяли, разумеется, главным образом, при отступлении, при бегстве, а в спокойное время в своем тылу они старались все захваченное использовать.
А Славин тут же: «Но ведь был и приказ Сталина о «выжженной земле»». Мягко выражаясь, тут божий дар и яичница в одном флаконе, бандит и его жертва под одним колпаком. Ведь речь шла о нашем богатстве на нашей земле, которым мы вправе распоряжаться, как нам угодно. А для немцев это было чужое захваченное, украденное богатство, с которым они не имели права ничего делать.
Но где Славин видел «приказ Сталина о выжженной земле»? Его не было, а был такой приказ Гитлера при отступлении немцев. А у нас был призыв, чтобы «земля горела под ногами захватчиков». И вот что конкретно сказал Сталин в своей великой речи по радио 3 июля 1941 года: «При вынужденном отходе частей Красной Армии нужно угонять весь подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывоза его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться». Да, очень суровые требования. А как иначе? У Славина есть единомышленник – Э. Радзинский. Он, будучи африканцем, назвал «варварской азиатчиной» грандиозную героическую эпопею эвакуации 1941–1942 годов.
И дальше Славин о том же самом: «Защищаясь, подсудимые (особенно Геринг и Гесс) выдвигали аргументы, которые если (!) не отводили от них ответственность полностью (!), то хотя бы частично делили (!) ее с победителями». Интересно… Хоть бы один примерчик. И буквально тут же: «А поэтому (!) союзники еще до начала слушаний договорились, какие именно эпизоды не подлежат рассмотрению…» Позвольте, сударь, да как же еще до начала слушаний союзники могли знать об аргументах Геринга и Гесса?
Понятно, что американцы не желали обсуждать вопрос о том, что они после поражения Германии в Первой мировой войне своими инвестициями принимали участие в восстановлении немецкой экономики и в создании, в вооружении вермахта; конечно, англичане предпочитали молчание о прилете к ним Гесса 10 мая 1941 года, документы о чем засекречены до сих пор; естественно, что французы не хотели говорить о Петене и его предательской политике… Но о чем не желали слышать мы?
Оказывается, «у Советского Союза был свой список запретного. Это и подготовка немецких летчиков, и довоенные соглашения Москвы и Берлина». О подготовке летчиков? В 1992 году при первых завываниях демократии выскочила голосистая книжонка «Фашистский меч ковался в СССР», которую смастачили разоблачители-любители Ю. Дьяков и Т. Бушуева, потом куда-то сгинувшие. Вот что пишет по этому вопросу хорошо изучивший его В. Мединский: «Авиационная школа в Липецке… Под руководством немецких инструкторов, летчиков Первой мировой войны, школу закончили 360 летчиков, из них 140 – советских. И еще 49 советских же авиамехаников. То есть немцы на немецкие деньги подготовили 220 своих летчиков и 189 наших летчиков и авиамехаников. А когда после прихода Гитлера к власти школу свернули, то все оборудование бесплатно досталось нам». Спрашивается, так ли уж страшна была для нас эта история, чтобы ее замалчивать? Тем паче, все это было до прихода Гитлера к власти.
А еще, говорит, ух как опасны были для нас разговоры «о довоенных соглашениях с Берлином». На самом деле они были гораздо страшней для Англии, Франции и США, которые задолго до нас сразу после прихода Гитлера к власти наперегонки бросились заключать с ним разного рода соглашения. Но всего страшней разговоры об этом были как раз для подсудимых: именно они преступно наплевали на добрососедские договоры с Советским Союзом и обрушились на него. Не может быть, чтобы тов. Славин этого не знал.
«Щекотливым был для нас вопрос, – продолжает автор, – о «внезапности» нападения на СССР. Кейтель и Йодль подтверждали, что Гитлер (а они? – В. Б.) тщательно готовился к войне против СССР, и советская разведка не могла не знать об этом». У него выходит, что судили не немецких руководителей, а советских: как же, мол, это вы прозевали нападение, коли разведка все знала? Действительно, знала и докладывала, но Сталин хорошо помнил походы Антанты против молодой Советской России, понимал, как легко всему Западу вновь сплотиться для такого похода и, принимая надлежащие оборонительные меры в виде переброски больших войск на запад страны и частичного призыва в армию, однако же, больше всего опасался предстать перед миром в образе агрессора, зачинщика войны. А тут еще Гесс только что улетел в Лондон. Зачем? Ясно, что с целью привлечь Англию к войне против России. А тут еще Черчилль, организатор тех давних походов Антанты, предупреждает о нападении немцев, будучи сам после капитуляции Франции уже год один на один против Германии, смертельно заинтересованный в этом нападении. И 22 июня 1941 года стал счастливейшим днем в жизни Черчилля: Англия спасена! Вот и осторожничал Сталин, может быть, перестарался. Отсюда и «внезапность нападения». Но, повторяю, тов. Славин: в Нюрнберге судили не нас, а немцев.
Однако он не останавливается и перед тем, чтобы еще раз уж окончательно поставить оккупантов и нас на одну доску: «А самое главное в списке запретного для СССР, – пишет он, – было общественно-политическое устройство Страны Советов, которое могло вызвать нежелательные дискуссии». Тут уж отчетливо видны прозрачные уши антисоветчика. Какие дискуссии? С какой стати они могли возникнуть в ходе процесса над немецкими военными преступниками? Ну, разве кто-то задался бы вопросом: почему буржуазное общественно-политическое устройство Польши, Франции, Бельгии и еще полдюжины стран рухнули под ударом фашизма, а социалистическое устройство СССР не только выстояло, но и отбросило фашистскую орду и заставило ее подписать акт о безоговорочной капитуляции.
