Впрочем, сфера растущего турецкого влияния, согласно новоосманскому учению, вовсе не должна искусственно ограничиваться историческими границами Османской империи на пике ее могущества или же территориями, населяемыми тюркскими народами. Интересы страны должны быть расширены до самых далеких от Турции уголков планеты – Латинской Америки, Африки, Юго-Восточной Азии. Проводником же новой проактивной внешней политики страны, в противовес пассивному кемализму, согласно замыслу Тургута Озала, премьер-министра Турции в период с 1983 по 1989 год и президента – с 1989 по 1993 год, должно было стать торгово-экономическое сотрудничество. Лозунгом озалистского курса было «решение политических проблем путем экономического сближения». По нынешним временам, когда все уже все знают про «мягкую силу» и про методы и средства ее приложения, это не бог весть какая глубокая истина.
Понятно, что в современном мире военная сила является скорее инструментом сдерживания, а экономические рычаги имеют куда как более широкий спектр применения – от изоляции и сдерживания до экспансии и установления контроля над… Далее подставить нужное – регионами, отраслями, национальными экономиками и в итоге над суверенными доселе государствами. В общем, добро пожаловать в открытый рынок и во Всемирную торговую организацию, сказали лидирующие экономики мира и транснациональные корпорации, раздавая выстроившейся очереди из всех прочих в качестве бесплатного флаера «рейтинги глобальной конкурентоспособности» и плотоядно облизываясь…
Но по меркам восьмидесятых годов тезис Тургута Озала содержал в себе элементы политического провидения и, выражаясь ВАКовским языком, научной новизны. Тот факт, что Турция была в числе первых стран, разглядевших потенциал в либерализации внешней торговли Советского Союза и в его распаде на новые независимые государства, – это, конечно, турецкому руководству в плюс. Но главное – это то, что турки, чей экспортный потенциал в те годы был несравненно меньше нынешнего и которые массово производили на экспорт разве что неумелые подделки под мировые бренды с исковерканными лейблами типа «ABIBAS» или «ADIDASS», сумели не только увидеть свой исторический шанс, но и в полной мере им воспользоваться. Стоит признать, что это не каждому дано. Так нередко выигрывает немецкая сборная по футболу: девяносто минут, всего один шанс – и один гол.
А в этом матче, если продолжать футбольную аналогию, турки и вовсе «накидали полную авоську». Ставший премьер-министром страны Тургут Озал незамедлительно провозгласил отход страны от исчерпавшего себя курса на «импортозамещение» на более перспективный – построение экономики, ориентированной на экспорт.
Результаты не заставили себя долго ждать. Когда в 1995 году Турция подтвердила свои претензии на полноправное членство в Европейском союзе и заключила с Европой соглашение о Таможенном союзе, возникший режим свободной торговли вопреки мрачным прогнозам евроскептиков не стал могильщиком ни для турецкой промышленности, ни для сельского хозяйства. Они оказались очень даже конкурентоспособными по сравнению с западными аналогами, а турецкие производители проторили себе дорогу в Европу и достаточно прочно закрепились там в целом ряде ниш.
Нам такие успехи сейчас могут только сниться, невзирая на сохраняющийся пока несравненно более высокий производственный и научно-технический потенциал России по сравнению с Турцией.
В период распада Советского Союза в 1991 году, когда новообразованной Российской Федерации оказалось нужным буквально все и с этой точки зрения она предстала перед зарубежными предпринимателями Клондайком и Эльдорадо одновременно, турки умудрились вывести на качественно новый уровень целые отрасли своей экономики. Назову лишь большой турецкий «квартет»: строительно-подрядный сектор, легкая промышленность, сельское хозяйство и туризм. Один строительный сектор Турции чего стоит: в рейтинге «Engineering News Record» из 250 крупнейших подрядчиков мира в последние годы почти каждая шестая компания – турецкая. По общему числу вхождений в этот список Турция уступает только Китаю и идет вровень, чуть опережая, с Соединенными Штатами Америки.
При этом нужно понимать, что ни одна из упомянутых выше отраслей не существует сама по себе, в «вакууме». Каждая из них является вершиной пирамиды, у которой есть широкое основание из многочисленных смежных индустрий, обеспечивающее общую устойчивость несущей конструкции – диверсифицированной и уже в значительной мере экспортоориентированной турецкой экономики.
Но Российская Федерация – это лишь одна, пусть и большая, сторона вопроса, а совсем другая – это отношения Турецкой Республики с вновь образованными независимыми государствами на Кавказе и в Средней Азии – с Азербайджаном, Грузией, Казахстаном, Киргизией, Узбекистаном, Таджикистаном, а также с Туркменией. И здесь у Турции, выступившей в первом ряду стран, признавших новые государства, установивших с ними дипломатические отношения и открывших в них свои полномочные представительства, имеется далеко идущий стратегический интерес. Который она, собственно, и не скрывает.
Приведу лишь два примера шагов, оперативно предпринятых турецкой стороной в девяностые годы прошлого столетия и преследующих достижение долгосрочных целей.
Во-первых, в 1992 году в структуре турецкого Министерства иностранных дел было создано «Турецкое агентство по сотрудничеству и координации» (TİKA). Турецкий аналог американского «USAid», английского Британского Совета и российского Россотрудничества, невзирая на очевидно запоздалый старт, буквально на глазах набирает «мышечную массу». К настоящему времени «TİKA», не тратя попусту средства и силы на мегапроекты и не впадая в ненужный гигантизм, как это иногда свойственно нашим институциям, реализует практику малых и средних дел приблизительно в 50 странах мира. Счет подписанным международным соглашениям идет на многие сотни. Агентство уже выделилось в автономную от МИДа структуру, будучи переподчиненным напрямую администрации премьер-министра.
В результате ко второму десятилетию двадцать первого века Турция начала котироваться в рейтинге «The Soft Power 30» Международной консалтинговой компании «Portland», посвященном выявлению тридцати самых влиятельных стран мира с точки зрения инструментов «мягкой силы». И Турция с Россией идут там «ноздря в ноздрю», что должно показаться особенно симптоматичным, если вспомнить, какие огромные средства вбухивались Советским Союзом в развитие своих гуманитарных связей, допустим, с той же Африкой, и какое богатое наследие в этом смысле было оставлено Российской Федерации.
Выражу свое сугубо личное мнение о том, что российское попадание в рейтинг «мягкой силы» – своего рода казус. Это признание ее в целом сохраняющегося значительного влияния в мире, но никак не роста привлекательности бренда «Россия» в мире. Наш кнут по-прежнему не сбалансирован таких же размеров пряником, если можно так выразиться. Конечно же, ценнейшим активом является пророссийски или, скорее, просоветски настроенные зарубежные элиты стран третьего мира, в ряду которых многие когда-то привезли свои университетские «корочки» из МГУ, МГИМО или Университета дружбы народов, но это привет из далекого прошлого. Уйдут все старые лоббисты на пенсию, и дальше что? С кем будем работать, на кого будем опираться?
