Что особо обращает на себя внимание – это реформы структуры государственного аппарата, включая вооруженные силы страны, которые в постановлениях занимают заметное место. Основным нареканием, звучащим в этой связи со стороны оппозиции, является несоответствие долгосрочного характера структурных реформ государственного аппарата заявленным краткосрочным целям и задачам, которые должны решаться временно введенным режимом чрезвычайного положения. Иными словами, вопросом является то, в какой мере структурные реформы могут и должны проводиться в режиме ручного управления страной по упрощенной процедуре, без соответствующих слушаний в законодательном органе страны – Меджлисе.
Важным следствием попытки военного переворота в сфере экономики стало понижение турецких рейтингов со стороны ведущих международных агентств.
Так, 20 июля 2016 года агентство «Standard & Poor’s» (S&P) понизило суверенный рейтинг Турции с BB+ до BB, прогноз по рейтингу – негативный. Как сообщается, понижение рейтинга напрямую связано с событиями 15 июля, а негативный прогноз обусловлен сложными инвестиционными перспективами страны и рисками, связанными с обслуживанием внешнего долга. Днем ранее, 19 июля, аналогичный шаг предприняло и рейтинговое агентство «Moody’s», поместившее кредитный рейтинг Турции, который находился на уровне Baa3, на пересмотр в сторону понижения.
Со стороны турецкого руководства последовала предельно жесткая реакция вкупе с заявлениями о том, что рейтинги «ничего не значат» и не повлияют на экономику страны. Однако нынешняя траектория движения турецкой экономики с этими заявлениями заметным образом контрастирует.
Приложение 5
Конституционная реформа в Турецкой Республике
Дата 10 декабря 2016 года, вне всякого сомнения, уже вошла в новейшую турецкую историю.
Внесение на рассмотрение в Великое Национальное Собрание (Меджлис) Турции Партией справедливости и развития (ПСР), после достижения соответствующих договоренностей с Партией националистического движения (ПНД), пакета поправок к Конституции страны венчает многолетние усилия Реджепа Тайипа Эрдогана по переводу страны от парламентской к президентской форме правления. Результатом этой настойчивости стало рукопожатие между председателями двух партий – премьер-министром Бинали Йылдырымом и Девлетом Бахчели.
Рис. 15. Председатель Партии националистического движения Девлет Бахчели (слева) и премьер-министр и председатель Партии справедливости и развития Бинали Йылдырым (справа).
В качестве краткого экскурса в историю заметим, что впервые в официальной риторике вопрос замены действующей «военной» (то есть принятой в результате военного переворота 1980 года) Конституции 1982 года на новую – гражданскую – зазвучал после проведения 12 сентября 2010 года референдума по объемному пакету конституционных поправок и парламентских выборов, состоявшихся 12 июля 2011 года. И в том и в другом процессах убедительную победу одержала правящая Партия справедливости и развития, ведомая своим лидером Реджепом Тайипом Эрдоганом.
Именно тогда, как можно заключить из последующих действий руководства страны, было решено, что необходимая подготовительная работа проделана и можно подступаться к решению главного вопроса – форме правления в Турецкой Республике.
В период 24-го созыва Меджлиса (с 2011 по 2015 год) с целью принятия нового текста Основного закона страны была сформирована смешанная межпартийная конституционная Комиссия, в которой было представлено по три представителя от каждой парламентской фракции – правящей партии, республиканцев, националистов и прокурдского движения.
Первое заседание Комиссии было проведено 19 октября 2011 года, где была поставлена задача по совместной разработке новой «гражданской» Конституции к сроку 31 декабря 2012 года.
Однако в дальнейшем, невзирая на интенсификацию усилий Партии справедливости и развития и возросшую частоту заседаний Комиссии, этот срок неоднократно переносился на более поздние периоды. В работе Комиссии наблюдались пробуксовки, и по целому ряду вопросов консенсуса сторонам достичь так и не удалось.
Представляется, что этот четырехлетний опыт в итоге сформировал у Эрдогана стойкое убеждение в том, что невозможно достичь со всеми тремя оппозиционными фракциями компромисса по каждому пункту будущего документа, даже невзирая на принципиальное согласие оппозиции на конституционную реформу.
Результатом стал поиск стратегического партнера, коим для Партии справедливости и развития естественным образом стала Партия националистического движения – наиболее близкая как с точки зрения политической платформы, так и во многом пересекающегося пула своих сторонников.
Безусловно, этот альянс, наряду с первыми успехами на внутриполитической арене прокурдской Партии демократии народов внес свою лепту в изменение позиции руководства Турции по текущим методам решения застарелого и болезненного курдского вопроса. Иными словами, он ознаменовал отказ от мирного диалога в пользу силовых методов. Употребив выше причастие «текущим», имеем в виду то обстоятельство, что иного способа, кроме как мирного, для решения национального вопроса в любой стране мира не существует. И многоопытное руководство Партии справедливости и развития не может этого не понимать. Равно как и того, что национальный вопрос в Турции стоит в ряду главных факторов, сдерживающих развитие страны, и оттягивает на свое решение немалые бюджетные средства.
Итак, 10 декабря 2016 года в 18.00 по местному (совпадающему с московским) времени, после неоднократных переносов, в Меджлисе с соответствующим заявлением для прессы выступили представители двух партий: генеральный секретарь ПСР Абдулхамит Гюль и член президиума ПНД Мехмет Парсак. Выступление анонсировало передачу согласованного сторонами проекта документа на рассмотрение в законодательный орган страны, но при этом не предполагало сессии «вопрос – ответ» с присутствующими в зале.
Однако праздничная атмосфера продолжалась недолго – около 22.30 в районе стадиона «Vodafone arena» прозвучало два взрыва, в результате которых, согласно первым озвученным официальным данным, погибло 44 человека (из них 36 – стражи правопорядка) и еще свыше 160 человек было ранено. Руководство страны возложило ответственность за совершенный теракт на организацию «Соколы свободы Курдистана», являющуюся ответвлением запрещенной в стране Рабочей партии Курдистана.
Тем не менее, обратимся к сути турецкой конституционной реформы.
Сразу стоит оговориться по поводу термина «конституционные поправки». Наличие в документе, внесенном на рассмотрение в Меджлис, всего 21 пункта не должно наводить на мысль о том, что затрагивается лишь 21 статья действующей Конституции. Что, кстати, тоже весьма немало, особенно с учетом того, что речь идет об основном законе страны, в котором правоведы изучают даже не предложения или слова – а точки с запятыми.
