– Зима, – спросил Котов в микрофон коммуникатора. – о чем они говорят? Хоть по губам можешь понять?
В ответ раздавалось только хриплое дыхание и хруст камней под ногами. Опешив от неожиданности, Котов повернулся в ту сторону, где за камнями ближе к девушкам должен был лежать лейтенант Зимин. Но Зимин там не лежал, переводчик бежал что есть мочи к девушкам. Напрямик, наплевав на то, что здесь на каждом шагу мины и другие взрывчатые предметы, которыми боевики напичкали местность перед отступлением. Еще шаг – и взрыв!
– Зима-а-а! – заорал капитан, вскакивая на ноги. – Стой! Остановись, взорвешься!
Но Зимин уже почти добежал. Странно, но ни Мариам, ни девушка в черном даже не повернули головы в его сторону. Еще секунда, и лейтенант запрыгнул на каменную плиту, на которой сидела Мариам. Одним сильным толчком он сбил с ног девушку в черном, которая, раскинув руки, стала падать навзничь. Остальное Котов видел как в замедленном кино. Внутри у него мгновенно все сжало ледяными тисками. Тело Зимина летело в сторону сидевшей на камнях Мариам, и почти в тот же момент на том месте, куда падала девушка в черном, ахнул огненный шар, вспучившийся серо-белым облаком и страшными черными ошметками. Вспышка ударила по глазам, и Котов тут же закрыл их. А когда снова посмотрел в ту сторону, на камнях никого не было.
Тишина, только мелкие камушки еще падали и скатывались вниз где-то рядом. В воздухе стоял отчетливый запах сгоревшей взрывчатки, крови и человеческих внутренностей. Котов стоял, пошатываясь, и смотрел, прикусив губу, туда, где только что сидела на камнях Мариам, где только что стоял Олег Зимин… В коммуникаторе было тихо. Все молчали. И только кто-то дышал шумно, с хрипом, потом начал надсадно кашлять. Кто-то у кого-то тихо спросил:
– Ты как? Цела? Блин, думал, не успею… как увидел…
– Блин? – произнес приглушенный женский голос, который тоже подкашливал. – Что такое блин? Это еда? Я боялась встать, чтобы не вспугнуть ее, а тут ты. Как коршун пустынь!
– Зима! Мариам! – не веря своим ушам, позвал Котов.
– Здесь, командир, – ответил Зимин, кашляя в микрофон коммуникатора, и над камнями показалась его голова, потом торс. Он вытягивал за руку Мариам, всю в пыли, даже волосы покрылись пылью. – Все целы. А эта… на ней был пояс шахида
[4]. Смертница!
Глава 3
Полковник Сидорин сидел на подножке бронированного «Тигра» и вытирал голову носовым платком. Заместитель командира группы саперов, прибывавших на разминирование Пальмиры, подполковник Ивлиев стоял рядом и смотрел на Сидорина с сожалением. Сам сапер, казалось, совсем не испытывал дискомфорта от жары и пыли. С загорелым лицом, худощавый, он и разговаривал ровным голосом, никогда особенно не выражая в разговоре эмоций. Ну, может, кроме ободряющей улыбки или сожаления в виде покачивания головой.
– Ребята ваши герои, – с улыбкой говорил Ивлиев. – Каким чудом никто не подорвался, я уж и не знаю. Мы там такого понаходили, а они почти на шестьдесят метров углубились в минированную зону, да еще этот ваш Зимин пробежал метров десять по сплошному минному полю. Чудо, что все живы остались.
– Нас все-таки учили немножко вашим премудростям, – пожал Котов плечами. – А везение на войне вообще никто не отменял.
– Все да не все, – вздохнул Сидорин и нахлобучил на голову мягкую камуфлированную фуражку. – Нам хоть кого надо было живым взять.
– Вот поэтому козликами и скакали там, Михаил Николаевич, – напомнил Котов. – Пытались хоть кого-то взять.
– Да это понятно, – махнул рукой Сидорин. – Только ты ведь не мальчик, Боря, понимаешь, что в нашем деле важен не процесс, а результат. Вы полсотни боевиков положили на подходе. Вам там что, Курская дуга? Оборону держали?
– Держали, – уныло кивнул Котов. – Я как подумаю, что они прорвались бы этой толпой к тому самому пульту дистанционного управления минными заграждениями. И взлетело бы в воздух все это историческое великолепие и половина поселка.
– Ладно. – Сидорин повернул голову к Ивлиеву: – Что нашли ваши ребята?
– Ну, еще не все. Мы пока прокладываем основные тропы к месту, где проходила вторая группа. Часть тел уже вытащили.
– Мы все осмотрели, – быстро добавил Котов. – Никаких карт или схем, вообще ничего. Подозреваю, что в составе группы были люди, которые визуально знали место расположения пульта, если они шли к нему, конечно.
– Возражаю, – отрицательно покачал головой сапер. – Не могли они ничего визуально помнить. Там по памяти невозможно пройти. Никакой общей картины минирования, просто выбирали места, где удобнее мину поставить, вот и ставили. Да и факт, что несколько человек подорвались на собственных минах, говорит о том же. Должна быть карта. А те, кто шел, ее уже не имели. Наверное, она у тех, кто погиб первыми.
– У тех, кого вот он, – кивнул Сидорин в сторону Котова, – пожег огнеметами на подходе.
Ивлиев с сожалеющей улыбкой посмотрел на спецназовца, потом вскинул руку к козырьку, отдавая честь, и ушел к своим подчиненным. Котов продолжал топтаться возле начальства. Сидорин поднялся на ноги, взял его за локоть и повел в сторону дома, который местные власти выделили им под штаб специальных операций.
– Ты меня, старика, прости, что ворчу часто, – заговорил он. – Но и ты меня пойми.
– Да ладно, Михаил Николаевич, – засмеялся Котов. – Чего это вы? И в старики рановато себя записываете. Вам ведь еще и пятидесяти нет.
– Все ты знаешь, – хмыкнул Сидорин. – Ну, тогда сюрприз тебе. Сирийцы, когда у тебя там началась под утро заварушка, сцапали одного человека, который явно пытался убраться из поселка. Ты скажешь, что, мол, испугался, что боевики снова отобьют Пальмиру, начнут казнить всех, кто помогал войскам Асада? Так нет, некоторые из жителей поселка, кто оставался в нем и во время оккупации, подтвердили, что в доме этого человека жили важные фигуры. И чего ему бояться возвращения террористов? Думаешь, он плохо их кормил и боится возмездия?
– Где он сейчас? – оживился Котов.
– Я тебя туда и веду. Он у нас, конечно.
Окликнув одного из своих спецназовцев, чтобы тот нашел лейтенанта Зимина, капитан взбежал по ступеням на обширную веранду с колоннами, подпирающими балкон, а оттуда они с Сидориным прошли в большую комнату, некогда служившую хозяевам чем-то вроде гостиной. Тут стоял низкий столик, возле стен лежало множество ковров и подушек, в углу на небольшой тумбе виднелся накрытый платком кальян. Правда, у окна кто-то поставил стол, явно не уместный в интерьере сирийского провинциального жилища. На стуле посреди комнаты сидел старик в длинной рубахе и выцветшей безрукавке.
