Он все рассказал внимательно слушавшей его женщине, а под конец показал ей фотографию младенца.
– Узнать бы мне хоть, как этот Игорь сейчас выглядит.
– Так вот же он у тебя на другой фотографии, – удивилась женщина и ткнула пальцем в фотографию с Ниной Ивановной, которую Вася случайно вынул из бумажника вместе с первой.
Вася от такой удачи даже оторопел.
– Хотите сказать, что на обеих фотографиях Игорь?
– Да.
– А откуда вы знаете?
– Так ведь я та самая Тамара, которую ты по всему рынку искал, и есть.
– А мне сказали, что вы колготками торгуете! – вырвалось у Васи.
– И колготки есть. Только это далеко не основной товар. Жаба, которая тебя ко мне послала, просто не осведомлена о переменах.
– Скажите, а как мне найти Катю?
– Тут думать нечего. На кладбище ступай.
Ой!
– Она умерла?
– Не-а. Живет она там.
Вначале Вася решил, что его новая знакомая шутит. Но та выглядела совершенно серьезной. Заметив, какое впечатление на Васю произвели ее слова, она на мгновение задумалась, потом накинула на свой товар пленку и обратилась к соседке:
– Галка, присмотри за моим лотком.
Та молча кивнула, соглашаясь.
И Вася с его новой знакомой пошли к небольшому павильончику, возле которого стояло несколько дешевых пластиковых столиков и стулья. Это было здешнее кафе, местный общепит, где из пластиковых чашечек и стаканчиков смуглые и не очень люди хлебали отвратительную коричневую бурду, распространяющую вокруг себя запах чего угодно, но только не натурального кофе.
– Чего будешь?
– Чай.
Но даже чай, заваренный из пакетика, мягко говоря, удручал. Нет, цвет и запах были прекрасными. Но откуда они появились? Ведь стоило пакетик опустить в чашку, как он тут же начал активно отдавать цвет, окрашивая воду в густо-коричневый колер. Васина мама была травницей, травяные сборы она пила в целях профилактики и, конечно, при малейшем недуге хваталась за травы. И Вася с детства привык, что его мама постоянно заваривает и себе, и другим самые различные травяные сборы. Так что насмотревшись, как и какой сбор настаивается, он мог точно сказать, что ни одна трава в мире не способна вот так мгновенно изменить цвет воды.
Нет, попавшему в горячую воду травяному сбору надо было время, чтобы немного подумать, осознать, так сказать, новую реальность, в которую он попал. И потому эффект от воздействия кипятком происходил не раньше, чем через минуту-две. Тут уже через считаные доли секунды перед Васей был полный стакан чая, на вид вполне приличного.
Пить или не пить, решать каждому, но Вася даже не смог и глотка сделать. А когда сделал, то пожалел об этом. Создавалось такое впечатление, что в пакетик вместе с чаем или даже вместо него напихали травы, а потом все подкрасили до нужного колера, добавили ароматизаторов и, конечно, провели повсюду широкую рекламу о натуральности данного продукта.
Впрочем, подававшиеся тут же чебуреки вопреки Васиным опасениям оказались отменными, сочными и с хрустящей корочкой. И пахли они именно так, как и полагается пахнуть пирожку с мясом, пусть и причудливой треугольной формы.
А вот Тамара, оказавшаяся вовсе не цыганкой, как подумал вначале Вася, а грузинкой, с удовольствием прихлебывала кофеек, щедро сдобренный сухими сливками и сахаром, заедая его булочкой с маком. Теткой она оказалась компанейской, сразу же перешла с Васей на «ты», и у того создалось впечатление, что они с Тамарой знакомы всю свою жизнь.
– Хорошо, что ты ко мне заглянул. С утра позавтракать не успела, стою, живот от голода подвело, все думаю, как бы мне на перекусон удрать. А тут ты. Удачно получилось. И поем, и тебе помогу.
– Расскажете мне про свою подругу?
– Слушай, – кивнула головой Тамара. – То, что ты Игоря в убийстве своей семьи обвиняешь, для меня не новость. Могло такое быть. У парня давно в голове кавардак. Хотя официально справки о том у него не имеется. Ну да это Катька не захотела. А так-то сынок ее сумасшедший, к гадалке не ходи.
– Почему сумасшедший?
– Ну а как еще назвать человека, который самого себя проклятым считает. От момента рождения и дальше. А после того как с этими блудоделами познакомился, еще и весь свой род туда же приписал.
– Погодите, какие еще блудоделы?
– Да ты слушай дальше, – отмахнулась Тамара. – Там разберешься.
Неспроста соседка с верхнего этажа полагала, что ребенок у Катьки уродится с каким-нибудь дефектом, так оно и случилось. И хотя внешне мальчик был хорошенький, словно картинка, не придерешься, но странности в его поведении стали проявляться очень рано.
– Игорек у Катьки никогда не бегал, не шумел, как все другие мальчишки. Сядет себе в уголок и таращится пустыми глазами на стенку. Спросишь, о чем думаешь, а он молчит. Говорить тоже поздно начал. Лет пять ему уже было, когда первое слово сказал. Врачи задержку развития ставили, в специальную коррекционную школу отправить пацаненка хотели, да Катька выпросила, чтобы в обычную отдать. Может, и зря просила, глядишь, в коррекционной бы на странности раньше внимание обратили, чего и подкорректировали. А тут, в обычной школе, в классе почти сорок человек, учительница молодая, проглядели они, одним словом, парня. И Катьке ничего не скажешь, такой фанатичной мамашей оказалась, чуть слово против ее Игоря, мигом во врагах окажешься. Так что я подругу терять не хотела и помалкивала.
Но, надо отдать должное, мало у кого поначалу находились к мальчику претензии. Был он тихим, когда находило настроение, так и ласковым. А что молчал и до четвертого класса читал с явным трудом и был не в силах освоить таблицу умножения, так это списывали на отсутствие усердия. Игорь и впрямь избегал книжек и учебников, предпочитал таращиться на стену и уверял, что все нужное он узнает и так.
– Хоть и неграмотный, а много чего знал. И смерть умел предсказывать. Говорил, что ангелов видит, которые за душами умерших с неба спускаются. Я еще тогда Катьке осторожненько так намекнула, что надо бы ребенка окрестить. Она со мной согласилась. И что вышло?
– Что?
– А ничего не вышло. Отвели мы Игорька в церковь, а он там такой нам дебош устроил. Орал несуразное. И ведь большой уже был, школьник, нипочем ни нам с матерью, ни самому священнику не дался. Кричал, плакал, из рук вырывался. Так и убежал. Насилу его потом выловили. Священник Катьке велел какие-то молитвы читать, да стала ли она, я не знаю.
И докончив свой завтрак, Тамара продолжила:
– Вышло так, что после переезда с Катей общение у нас почти прекратилось. Коммуналку нашу добрые люди расселили. Я на первый этаж переехала, а Катька с сыном из своей комнаты тоже в двушку, но только на окраине города, на Ириновском проспекте. Там в те годы много новостроек было, люди ехать туда не хотели, магазинов нет, школы забиты, подойти к дому и то целая проблема. Как сухо, еще ничего. А как дождь, по досочкам люди, словно цапли, прыгали. Я у них пару раз была, квартира мне понравилась, а вот окружение нет. Не по мне там все было, очень я Катьку жалела. Она же, как и я, к центру привыкла, к Троицкому, к Николке, к Юсуповке. Красота! Центр города. А там сплошные бетонные коробки. Но Катька довольной казалась. У Игорька своя комната образовалась, а больше ему ничего и не надо было.
