– Золотые слова, Зяма! – вздохнула я, быстро выставляя на стол тарелки. – У меня для тебя плохие новости.
– Это неправильно, – невозмутимо отозвался братец, распаковывая пиццу. Голодный, он не интересовался ничем, кроме еды. – Должно быть две новости, одна плохая, другая хорошая.
Он проигнорировал тарелку и потащил кусок пирога из коробки прямиком в рот.
– Ладно, у меня для тебя две новости, одна хорошая, другая плохая, – я не стала спорить.
– Давай сначала плохую, – велел братец.
– Давай сначала пиццу! – возразила я, получив кусок, продолжила: – Плохая новость такая: у милиции есть информация, что Елену Яковлевну Цибулькину убил ее близкий друг, художник-дизайнер.
Зяма подавился пиццей и закашлялся. Я заботливо постучала его по спине и дождалась положенной реплики:
– А х-х-х…?
– А хорошая новость: в милиции думают, будто убийца – женщина.
– С чего это они так думают, интересно? – проглотив кусок, возмутился Зяма. – Я вроде выгляжу вполне мужественно!
– И даже в гей-парадах не участвуешь, – не удержавшись, съязвила я. – Не волнуйся, Зямка, твоя внешность тут ни при чем. Так вышло, что за тебя голову в петлю сунула Трошкина.
Я вкратце рассказала братишке об Алкиных утренних приключениях, и Зяма умилился:
– Трошкина – просто прелесть!
– Ты не в обиде на нее за вчерашнее? – осторожно спросила я.
– Я? В обиде? – Зяма удивился. – Скорее это она должна на меня обижаться! Я вчера ретировался в самый разгар событий, бежал, рыдая от смеха! Нехорошо, конечно, получилось, но ты просто не представляешь, какая хохма вышла!
– Если ты про гринпис, то я в курсе, – ухмыльнулась я. – Скажу Алке, что ты на нее не дуешься, а то бедняжка места себе не находит, видишь, какую самоотверженность проявляет. Вот из кого получилась бы настоящая жена декабриста!
– Ну, я-то в октябре родился! – быстро сказал Зяма, которому мысли о женитьбе претят так же, как и мне.
Было бы глупо говорить, что из Трошкиной вполне получилась бы и настоящая жена октябренка, поэтому я сменила тему, вернувшись к вопросу, требующему срочного решения.
– Зяма, рано или поздно недоразумение прояснится, станет известно, что Леночкин друг-дизайнер – это ты, и тебя арестуют! – напророчила я. – Ты хочешь в тюрьму?
Братец молча повертел пальцем у виска, замаслив мелированный завиток.
– Значит, пока мы не найдем настоящего убийцу, ты должен залечь на дно, – постановила я.
Тут мне вспомнился мясокомбинатский директор, буквально проделавший то же самое, но я не стала отвлекаться на скорбные думы. У меня уже вызрела дельная мысль.
– Пошли к Трошкиной, – подхватив из коробки последний кусок пиццы, скомандовала я.
16
У Трошкиной мы не засиделись. Я-то думала, Алка при виде добродушно ухмыляющегося Зямы возрадуется, просияет улыбкой и побежит, теряя тапки, ставить чайник, но вышло иначе. И в родном доме поесть не дали, и в гостях к столу не позвали! Я, правда, отведала Зяминой пиццы, но разве это еда? Так, легкий перекусон.
Углядев за моим плечом Зяму, Трошкина покраснела и затряслась, но не от смущения и радости, а от злости.
– Кузнецовы, вы спятили?! – гаркнула она. – Почему до сих пор не схоронились?
– Это что за глагол, подруга? – неприятно удивилась я. – Ты как будто торопишь нас в лучший из миров!
А Зяма вздохнул в притворной скорби и пожаловался:
– Ах, Аллочка, я-то думал, у нас с тобой еще в этой жизни будет много общего!
Трошкина вроде бы устыдилась, перестала сверкать глазами, как фотокамера вспышкой, и прояснила туманный смысл своих речей:
– Вам спрятаться нужно, разве не понимаете? Небось, милиция по наводке Гоблина уже выдергивает, как редиски, всех художников из окружения Цибулькиной! Вот увидите, вас обоих загребут!
Я быстро прикинула: художник-дизайнер Зяма чин-чином отрекомендовался Леночкиным другом Илиаде Кристиди с ее Язоном, я сама играла ту же роль перед Цибулькиным, но ведь и Трошкина аналогичным образом самозванствовала перед соседкой! Поэтому я спокойно сказала ей:
– Не ори на нас, если что, тебя тоже повяжут!
– Если найдут! – хмыкнула в ответ подружка. – Я, как вы могли заметить, уже чемодан собрала. Скажу вам, как дизайнер дизайнерам: после пережитого потрясения – я имею в виду мой утренний дебют в роли поджигательницы – мне захотелось ненадолго отойти от детективных дел. Я отбываю на морской курорт, посижу там месячишко, авось за это время менты тут настоящего убийцу поймают!
Алка шагнула в сторону, открывая нам вид на большую старую дорожную сумку и маленькую новую (видимо, тоже дорожную) клетку для хомячка. В клетке помещался никакой не грызун, а птенец Желторотик, он же Дед. Очевидно, Трошкина не собиралась разбрасываться родственниками, решила взять чудесным образом обретенного Дедушку с собой на курорт. Заботливая!
– Дюха права, нас всех арестуют! – без тени печали заявил Зяма и тут же начал бесцеремонно напрашиваться в спутники Алке с ее пернатым предком. – Между прочим, я тоже хочу на морской курорт!
– Слушайте, дизайнеры! А вам обязательно надо на морской? – задумчиво спросила я, озаренная новой идеей. – Полевой курорт вам не годится?
– Военно-полевой? – с сомнением уточнила Трошкина.
– Может, и военно, – молвила я в ответ.
Желторотик в своей клетке прочирикал что-то, подозрительно похожее на армейскую побудку, а я сказала еще:
– Кажется, я знаю, как убить двух зайцев разом. Рота, за мной!
– Сначала скажи, кто эти два зайца, которые будут убиты? – от имени всей «роты» с подозрением спросила Алка, не спеша выполнять мое распоряжение.
Пришлось заверить ее, что под обреченными на смерть косыми я не имею в виду никого из присутствующих, и только после этого Трошкина подхватила свой багаж.
– Зяма, возьми у Алки чемодан! – велела я. – Алка, возьми ключи от гаража!
– Мы пустимся в бега на «Тойоте» Бронича? – проявил смекалку Зяма. – Чур, я за рулем!
Еще дома, когда я прочитала в Василисином «оччете» про заляпанные номера собачьей перевозки, я усомнилась в том, что они были испачканы эмалью. Да не позволили бы наши бравые гаишники раскатывать по краевому центру транспортному средству с номерами, замызганными несмывающейся краской! Лето в южном городе – высокий сезон по ДТП, в этот период дорожные инспектора у нас так придирчивы, что водитель скорее лицо не умоет, чем номера оставит грязными. Можно было предположить, что бугай с хряком сами не заметили, как испачкались, иначе перед первым же постом ГАИ привели бы свой транспорт в порядок. Значит, номера господа живодеры ненароком извазюкали уже в пути. А где в округе можно мимоходом обляпаться серо-голубой грязюкой, похожей на матовую эмаль? Конечно, на Свинячьих Ямах!
