Однако сейчас я рассчитывала на помощь Денискиной маман, поэтому следовало отложить пикировку до лучших времен.
– Анна Леопольдовна, дорогая, подскажите, пожалуйста, куда уходят корни родового древа Кулебякиных? – вежливо спросила я.
– Чего? – озадаченно переспросила мадам, явно не ожидавшая такого вопроса.
– Где находится фамильное гнездо?
– Чье?
Тут уж я не выдержала и гаркнула в трубку:
– Того аиста, который принес вам Дениску!
Анна Леопольдовна немного помолчала, а потом с великим укором спросила:
– Вы пьете, Инна?
– Я-то нет, а вот некоторые… – тут я осеклась, не желая выдавать причину интереса к кулебякинскому гнездовью, чтобы Денискина маман не встала на защиту своего блудного сына. – Мне просто нужно знать, есть ли у Дениса близкие родственники в деревне?
– Зачем это?
– Хочу послать им приглашения на нашу свадьбу! – в сердцах ляпнула я откровенную неправду. – Конечно, если этих родственников не слишком много, потому что мы не планируем массовое народное гулянье. Честно говоря, если потенциальных гостей наберется чересчур много, я предпочту сэкономить и отказаться от свадебных торжеств. А может, и от самой свадьбы.
Это была чистой воды провокация, и Анна Леопольдовна немедленно на нее поддалась.
– Конечно, у Дениса есть родня в деревне! – с жаром вскричала она. – Да в Середомакарьевском в половине дворов живут Кулебякины!
Я не стала спрашивать, кто живет во второй половине этих дворов, поинтересовалась другим:
– Что такое Среднемакаровск?
– Середомакарьевский – это старинный казачий хутор! – с чувством невыносимого превосходства ответила Анна Леопольдовна. – Он назван по имени Макара Середы, совершившего великий подвиг во времена русско-турецкой войны. Инна, милая, культурный человек обязан знать такие вещи! Это же наша родная история!
В голосе вредной женщины звенело ликование: она обнаружила, что я ко всему прочему еще и невежда.
– А при чем тут Кулебякины? – опрометчиво спросила я и нарвалась на небольшую лекцию по истории Кубани.
Оказалось, что они как раз при героическом Макаре, дочь которого вышла замуж за некоего Кулебякина. В отличие от Середы, успевшего до своего подвига породить на свет одну-единственную дочь, Кулебякины оказались весьма плодовиты, быстро размножились и заполонили собой целый большой хутор имени героического предка.
– А картошка там растет? – спросила я, перебив неожиданным вопросом складный былинный сказ.
– Там все растет! Середомакарьевский – благодатная земля, знаменитый кубанский чернозем!
– Значит, и сеновалы там есть, – пробормотала я, утверждаясь в своих худших подозрениях. – Анна Леопольдовна, а вы давно с Денисом общались?
Она замолчала, явно раздумывая, как бы получше ответить на такой каверзный вопрос. Сказать «давно» – значит признаться в том, что взрослый сын редко прибегает к мудрым материнским советам…
– На прошлой неделе, а что? – осторожно ответила мадам.
– То есть вам он приглашение на нашу свадьбу еще не вручил? – притворно ахнула я. – Ну, Денис! Ну, негодник! Никакого почтения к старушке матери! Ладно, я ему задам!
– Я сама! – выкрикнула Анна Леопольдовна, а я положила трубку и коварно улыбнулась.
Не зря поговорили! Может, я и немного узнала (история славного хутора не в счет), зато теперь негодник Кулебякин получит нахлобучку сразу с двух сторон: от меня и от любящей маменьки!
Я сбегала к Андрюхе и забрала у него телефонный справочник с картой края, чтобы поискать на ней благодатный хутор. Заодно на всякий случай спросила у Сушкина:
– Эндрю, а как тебе название Середомакарьевский?
– Нет, не то, – подумав, коротко ответил он.
– Значит, Денис был не с вами, – пробормотала я, удаляясь из аппаратной. – Что, впрочем, не снимает с него подозрений, ибо богата земля кубанская сеновалами и картофельными полями! Есть где развернуться силушке богатырской!
Я снова устроилась за своим столом, отыскала на карте благословенный Середомакарьевский и некоторое время гипнотизировала взглядом точку размером с просяное зернышко, желтеющую среди просторных зеленых (очень может быть, что картофельных!) полей. Сидела и думала, а не рвануть ли мне в исторический казачий хутор? Не сейчас, посреди рабочего дня, а на ночь глядя, в сумерках, по вечерней прохладе? С инспекторской проверкой сеновалов и самоходной сельскохозяйственной техники?
Тут из кабинета Бронича, пятясь и мелко кланяясь, вышла Трошкина. Когда подружка повернулась ко мне передом, я увидела ее сияющее лицо и поняла, что шеф соискательницу вакантного редакторского места обнадежил.
– Михаил Брониславич дал мне первое задание! – похвасталась Алка, плюхаясь на стул у моего стола. – Вот! Я должна написать рекламное стихотворение для сети ресторанов «Шахерезада»!
Она шлепнула на стол цветной буклет упомянутого заведения, и я непроизвольно скривилась. Этот рекламный продукт «Шахерезады» тоже породило наше агентство, и тоже в муках.
– Ой! – расстроилась Трошкина, увидев, как изменилось мое лицо, и сделав из этого неправильные выводы. – Инка, прости! Получается, что мне отдали твою работу?
– Ничего, я как-нибудь это переживу! – выдавила я, старательно скрывая крокодилью улыбку. – Все равно у меня с этой «Шахерезадой» никак не складывалось.
– Почему? – удивилась простодушная Трошкина. – Я вот уже вижу неплохие варианты. Как тебе, например: «Шахерезадой ты будешь обласкан в тыща одной круглосуточной сказке!»?
– А почему эта сказка круглосуточная? – удивилась я.
– Так ведь тут написано, что некоторые заведения сети работают всю ночь напролет! – ответила Алка, постучав розовым детским ноготком по буклету.
– Эти заведения – сауна и мини-гостиница, – со смешком сказала я. – Боюсь, у потребителя рекламы сложится неправильное представление о моральном облике твоей не в меру ласковой Шахерезады!
– Да? – Трошкина немного огорчилась, но не сдалась. – Тогда так: «Шахерезада любого накормит, напоит…»
– В баньке попарит и сердце успокоит! – хихикнула я.
Алка тоже неуверенно хохотнула.
– Девочки, вы мешаете мне работать! – прикрыв ладошкой телефонную трубку, укоризненно сказала Катя. – Идите болтать и смеяться в другое место!
– Пойдем к Андрюхе, – предложила я Трошкиной. – Ему мы не помешаем. Он сейчас почти в анабиозе и на внешние раздражители не реагирует.
Оставив Катерину ворковать с потенциальным рекламодателем, мы переместились в Андрюхину каморку, заварили себе кофе и продолжили работу над общим шедевром.
– Будем соавторами! – радовалась Алка. – Как Ильф и Петров!
