Я проверил линии вероятности. Попытался отыскать в хитросплетении разноцветных потоков Меган и не преуспел. Что ж, следовало ожидать. Инквизиторы не любят, когда за ними подглядывают, и наверняка у Меган есть дополнительная защита от любопытных глаз. Интересно, не будь ее, увенчалась бы моя попытка успехом? С одной стороны, засечь прорицателей намного проще, чем обычных Иных, – их ауры горят яркими звездочками в хаосе будущего. Такая вот плата за возможность читать судьбы других. С другой стороны, я всерьез сомневался, что мне удастся провернуть такой трюк с Мэг. Несмотря на фору, несмотря на отмеченный в досье первый уровень и обязательную ежегодную переаттестацию для сотрудников Инквизиции. Или я по-прежнему уделяю ее фигуре слишком много внимания, вместо того чтобы сосредоточиться на сером кардинале, который вопреки всем законам нагло занял место короля?
Я набрал номер Джованни. После седьмого гудка Инквизитор все же снял трубку.
– Слушаю тебя.
– Наслаждаешься арабской поэзией?
– Юра, у меня нет времени, если есть что сказать – говори!
– Меган с тобой?
Пауза.
– Нет, она на задании.
– В Эмиратах?
Еще одна пауза.
– Юра, прекрати тратить мое время! Да, на Ближнем Востоке. Да, я в курсе, что ты тоже там, у нас прекрасные отношения с эмиратскими таможенниками. Чего ты хочешь от меня? Чтобы я назначил вам свидание?
– Уже. Впрочем, свидание вышло непродолжительным. Хотел спросить, с чего вы взяли, что этот стих имеет отношение к нашему делу?
– Потому что он на последней странице, – свирепо прорычал Джованни. – И он единственная зацепка, которую дала записная книжка. Лучше скажи, что ты в Дубае забыл?
– Вот и Меган задала тот же самый вопрос.
– И?..
– Отвечу то же, что и ей, – приехал поговорить с одним человеком. Завтра-послезавтра попытаюсь его разыскать, о результатах сообщу тебе лично.
– Не проще назвать его имя? – неприязненно спросил Джованни. – Может, и подскажу чего. Сам знаешь, наши возможности поболее твоих.
– Я не знаю его имени. И поверь, вы не можете мне помочь. Лучше сообщи, если Меган накопает что-нибудь интересное.
На сей раз пауза была продолжительной.
– Когда-нибудь ты доиграешься, Юра, – ворчливо пообещал Джованни. – Хорошо, держи меня в курсе.
Я бросил телефон на подушку. Сказать честно, я лукавил. Если мне удастся найти мистера Икс, я вряд ли сообщу о своей находке персонально Джованни. Мне повезет, если я вообще смогу кому-нибудь что-нибудь сообщить.
* * *
В этот вечер я спал без сновидений и проснулся за секунду до того, как зазвонил будильник. А может, я пропустил первую трель. В пустом выцветшем небе мерцали звезды, тонкий серп луны казался обглоданным и жалким. Часы показывали полночь.
Я подхватил полупустую сумку, оставив развешенную в шкафу одежду. С лосьоном и бритвенными принадлежности также пришлось расстаться. Если меня начнут искать уже утром, возможно, удастся выиграть лишний час или два. Джованни такими трюками не проведешь, но вряд ли он прибудет лично, а местные Инквизиторы могут потерять какое-то время, ожидая моего возвращения в обжитый номер.
Я проверил магическую защиту сумки, скрывавшую содержимое от любопытных глаз. А затем, сбросив оковы, выпустил на свободу два заранее заготовленных заклинания – сферу безмолвия и «Один из тысячи». По коже пробежали мурашки, волосы на затылке встали дыбом. С минуту пол под ногами качался, заставляя выверять каждый шаг, потом успокоился, хотя легкое ощущение дискомфорта осталось. Зато теперь отследить меня практически невозможно. Что обычными способами, что с помощью магии. Во всяком случае, с горизонта прорицателей я выпал напрочь. Меган весьма своевременно поведала о своих способностях находить меня с помощью предвидения, теперь мое исчезновение ее не удивит. Мало кому нравится слежка, а уж Темному магу сам Сумрак велел закрыться от вмешательства в личную жизнь. Сегодня стереотипы играли мне на руку.
Выйдя у здания аэропорта, я активировал третью и последнюю заготовку, созданную с единственной целью – скрыть первые две. Аэропорт – своеобразный укрепрайон. Он пронизан десятком заклинаний для отлова нарушителей, поиска мощных артефактов и «нерекомендуемых» заклинаний. Главную функцию любой таможни – учет и контроль – Иная таможня отрабатывала по полной. Однако я был главой Дневного Дозора. Я потратил сотни лет на то, чтобы стены нашего офиса могли хранить любые тайны. И кому, как не мне, знать недостатки магических сигнализаций и способы их обхода.
Я стал одним из тысячи. Обычным человеком с обычной, быть может, чуть более темной аурой. С обычной сумкой, пусть ее содержимое и могло превратить здание в руины. И даже метка временной регистрации, реагирующая на повторное посещение аэропорта, не послала сигнал о моем прибытии. Усатый таможенник, стоявший за невидимой для толпы стойкой, скользнул по очереди равнодушным взглядом. Люди его не интересовали, а я на время отказался от своей сущности, чтобы стать одним из них.
Проволочек при посадке не возникло, самолет взлетел ровно в означенный час. Зона контроля осталась позади. Мне предстояла одна пересадка и долгое путешествие по земле. Казалось, пока можно было отдохнуть, но расслабиться не получалось. Не потому, что, скрыв свою личность, я нарушил закон об обязательной регистрации. Просто теперь я не мог повернуть назад. События вступили в завершающую фазу. Выставленный неделю назад таймер начал последний отсчет.
* * *
Кофе горчил. Честно говоря, называть эту бурду кофе не поворачивался язык, однако выбора мне не предложили.
Кафе с гордым названием «Новый оазис» располагалось на самой окраине города. За ним виднелись лишь десяток низких пыльных коробок домов и пустыня. Великая безбрежная пустыня, ждущая незваных гостей.
Я сделал скупой глоток, поставил миниатюрную чашку на исцарапанный синий поднос. Здесь все было одноразовым: выгоревшие на солнце тенты, пожженные зажигалками пластиковые столы и стулья, кофе из пакетиков, банки «Пепси» и «Колы» в качестве прохладительных напитков. Никакого местного колорита, никаких национальных особенностей. Разве что скудость и бедность разоренной войной страны. Впрочем, скудость и бедность тоже вещи интернациональные. Как и дешевый растворимый кофе.
– Свободно? – Вопрос прозвучал по-английски. На американском английском, если точнее. Академичном, четком и звучном. При звуках такого говора невольно вспоминаются Калифорния, Гарвард и Йель. Пусть в наше время стереотипы и утратили прежнюю чистоту.
Я оглянулся. Рядом стоял рослый плечистый мужчина в безупречно белой рубашке поло и длинных, до колен, алых шортах. На вид лет тридцати. Темные очки, короткая стрижка и широкая белозубая улыбка. Аура спокойного и уверенного человека. Самую малость взбалмошного, но скорее от избытка энергии, чем от неуравновешенной психики.
